Год лягушки. Светлана Сухомизская

репортаж о Гангрене, который я тебе и пересказала. Там еще рассказывалось об архитекторе, который этот дом построил, такой весь из себя, чуть не единственный из наших, который котируется и заграницей, он в Монте-Карло построил особняк какому-то теннисисту, то ли первой, то ли второй ракетке мира, а еще он строит театральный центр где-то в Германии, только я не помню – где… У мужа моего этот архитектор прямо идеал всей жизни, прямо так и говорит, если бы у меня был выбор, познакомиться с Дженифер Лопес или с… этим… как его… Короче, он плюнул бы на Лопес, а выбрал этого своего… ну, не важно! Я бы честное слово, решила бы, что мой муж гей, если бы он каждую ночь по нескольку раз не доказывал мне обратное… – Аглая кокетливо закатила глаза. – Но на этого архитектора он прямо готов молиться… Черт, как же его фамилия… Какая-то очень простая, и я ее все время забываю поэтому.

      – Наплевать мне, как его фамилия. Я на особняк себе пока не заработала, даже на Алтынном шоссе, а не то что в Монте-Карло… Черт! Ты мне весь аппетит испортила своей лесной былью. И эта выдра еще вычла с нас по пятьдесят долларов на свой распроклятый день рождения!

      – Нельзя быть такой мелочной, когда тебя грабят, моя дорогая. Надо говорить себе: а могли бы и ножичком пырнуть!

      – Угу, прям не знаю, кому сказать спасибо, что жива! А что, мы приносим Гангрене такую прибыль?

      – Честное слово, мне иногда кажется, что ты откуда-то свалилась – не с луны, так с пятого своего этажа. У Гангрены, кроме нас и нашего журнала, есть еще маленькая, но славная риэлтерская компания. Ну очень маленькая! Но очень элитная! И приносит ну очень большие деньги. Понимаешь?

      Вместо ответа я затушила сигарету и, тяжело вздохнув, посмотрела в окно. Шел густой снег. Автомобили на Садовом кольце стояли в глухой пробке, и я не без злорадства думала о том, что и сама Гангрена, и ее именитые гости не смогут вовремя попасть на праздничную вечеринку.

      К счастью, раздумья мои прервал официант, принесший нам пиццу. Одну на двоих, но очень большую! Разрезанную на шесть частей, с двойной порцией сыра, с беконом, с кусочками салями, перца, томатами… пышущую жаром… О-о-о!

      Каждая из нас перетащила по сегменту пиццы на свою тарелку и проглотила первую порцию довольно быстро, в молчании, прерываемом лишь похожими на урчание междометиями, выражающими беспредельное наслаждение.

      – Все из-за тебя, – томно сказала Аглая, втыкая вилку во второй кусок. – Я обожрусь и вдобавок разжирею!

      – Ничего, не разжиреешь, – глухо и нечленораздельно отозвалась я. Разговаривать по-человечески мешал рот, плотно забитый пиццей.

      – Не суди о других по себе! Ты лопаешь сколько влезет и никогда не потолстеешь – ну хоть чуть-чуть, чтобы меня порадовать! Я мечтаю разрезать тебя и посмотреть, что у тебя такое внутри, как тебе удается так много есть и оставаться тощей!

      – Ну вот, я раскрыла секрет Джека-Потрошителя. На самом деле это была тетка, помешанная на похудании.

      Аглая захихикала и взялась