Сладкий сон АСМР. Евгения Райнеш

один-единственный раз созванивались, когда Ивану понадобилась моя консультация. Я только тогда узнал, что Олеся вышла замуж…

      – У вас такие плохие отношения? – удивилась Тори.

      Сложно представить, что у Леськи могут быть с кем-то долгие плохие отношения. Подруга быстро вспыхивала, но так же быстро и отходила.

      – Она думала, что я – ее отец, – не ходя вокруг да около, кивнул Алексей Георгиевич. – И в детстве все ждала от меня этого признания. А потом решила, что я предал Дину и ее тоже. Когда женился.

      – А вы… Извините…

      Он покачал головой:

      – Я бы очень хотел, но нет… Дину я любил всю жизнь, обожал, с ума сходил. Но только издалека.

      – Вы так прямо говорите об этом…

      – Все кончилось, – сказал Алексей Георгиевич. – Я никогда не скрывал своих чувств, а теперь уже и подавно. Все кончается, кроме любви. Странно… Дины давно нет, а любовь никуда и не делась.

      Тут Тори поняла еще одну вещь. Хваля себя за то, что спрятала в сумке обрывки сожженного письма, она полезла в кармашек и достала их. Молча протянула Алексею Георгиевичу. Он с недоумением и даже как-то брезгливо взял обугленные листы. Всмотрелся в невнятную вязь слов, от которых просто веяло детским отчаянием. И Тори увидела, как свет в его глазах из недоумения превратился в настороженность, затем – в интерес, а после – в узнавание.

      Он не смотрел на Тори, впившись взглядом в выцветшие строки.

      – Это… Мое письмо. Господи, сколько лет… Откуда оно у вас? И почему…

      Алексей Георгиевич наконец-то вспомнил, что Тори сидит тут напротив.

      – Я нашла это в квартире Олеси, когда она пропала, – призналась девушка. – Только один листок. Письмо пытались сжечь совсем недавно, а до этого, очевидно, бережно хранили.

      Одновременно радость и невыносимая тоска отразились на лице Алексея Георгиевича. Тори и не знала, что человек может испытывать эти два чувства разом.

      – Первая любовь… Она же – вечная. Я представления не имел… Дина хранила что-то, связанное со мной, столько лет!

      Тори кивнула.

      – Вы были ей дороги, это очевидно.

      – Думаете? – он словно озарился счастьем.

      – Уверена, – твердо сказала она.

      Хотя… Сейчас Тори вдруг подумала: искалеченная женщина могла хранить всю жизнь письмо от поклонника не от больших чувств к нему, а просто, чтобы вспоминать о своей былой привлекательности. Но не сказала этого Алексею Георгиевичу. Не хотела разрушать его внезапную радость.

      – Она пришла к нам в школу на практику, – вдруг произнес он, уставившись невидящим взглядом куда-то в окно, поверх головы Тори.

      Девушка даже не поняла сначала, о чем он.

      – Дина, – пояснил Алексей Георгиевич, заметив недоумение. – Дина училась в медицинском колледже. Она и старше меня всего-то на два года, прекрасная практикантка. Мы, девятиклассники и десятиклассники, изобретали всякие болезни, чтобы попасть в школьный медпункт. Все выпускники были влюблены в прекрасную медсестричку.

      – Медсестричку? –