Рождественская история. Влада Ольховская

хотел сказать «настойчивы», а не «назойливы», да?

      – Нет.

      Дед всегда говорил с ней спокойно, ровно, и придраться было вроде как не к чему, но частенько после разговоров с ним хотелось банально разреветься – как в детстве, когда для этого не нужна была никакая причина. Леля сдерживалась лишь потому, что знала: ни к чему хорошему это не приведет. Мама ведь предупреждала, что не нужно ни на что надеяться и уж тем более затеивать грандиозные планы примирения. Деда следовало воспринимать как необходимое обстоятельство и по возможности не беспокоить.

      А Леля так не могла. Ей казалось, что эти дни, проведенные вместе – не случайность, это шанс, который нельзя упускать.

      Первый раз она попробовала привлечь его внимание, сняв видеообзор квартиры со своими комментариями. Получилось очень даже смешно и ярко. Дед посмотрел ролик с таким же невозмутимым видом, как по утрам смотрел прогноз погоды, и отказался отдавать Леле телефон, заявив, что она занимается ерундой. Понадобилось сообщение маме и полчаса выяснения отношений, чтобы гаджет все-таки вернули.

      Второй попыткой стал прогул занятий в школе. Обычно Леля такого не делала, а тут девчонки пригласили ее с собой, и она сразу же согласилась. Потому что в этом было что-то бунтарское. Вдруг деду как раз такое интересно? Сам он по жизни не то, чтобы бунтарем был, но всегда поступал так, как ему хочется.

      И все снова закончилось получасовыми воплями мамы, только не на деда, а на Лелю. Дед же на сообщение о прогулах отреагировал, как смиренный мученик, которому поручили обучить макаку алгебре.

      – Оставь его в покое, – под конец устало сказала мама. – Это все бесполезно.

      – Я не понимаю, о чем ты, – буркнула Леля.

      – Елена, хватит. Я прекрасно знаю, что ты делаешь.

      – Откуда ты можешь знать?

      – Потому что я в твоем возрасте делала то же самое – и многое, многое другое. Папа, он просто… Ну вот такой. Бывают такие люди, их нужно принимать как стихийное бедствие. Если тебе одиноко, мы можем вернуться раньше, солнышко.

      – Нет, вы что! – испугалась Леля. Портить родителям поездку она точно не хотела. – Все будет в порядке, я обещаю.

      Обещание было несколько наивным. Леля все равно не готова была принять равнодушие деда, ей хотелось, чтобы он вышел из режима робота и показал хоть какие-то человеческие эмоции. Не обязательно признание, раз уж такое невозможно – но хотя бы искренний гнев, тоже неплохо. Тот, на кого гневаются, имеет значение…

      Однако дед был верен себе, большую часть времени он проводил на работе и свой долг считал выполненным, если Леля была накормлена и при деньгах. Ей же порой хотелось сорваться чуть ли не на детскую истерику: стекла разбить или выбросить вон все эти медали. Сделать гадость – но гадость, несущую послание. Я здесь. Я есть.

      Пока Леля сдерживалась, она пыталась добиться своего цивилизованным путем. Вот и сегодня ее отпустили из школы пораньше, и она решила провести в огромной квартире деда генеральную