Наследие белого конвоя. Владимир Кремин

за несущимся прочь подъесаулом.

      – Приготовиться к бою! – прозвучала команда, и конвой, отчетливо различая противника приготовился к отражению атаки. – Пропустить всадника! Огонь по команде!..

      И стоило только Семченко проскочить условный рубеж, как грохнула револьверными залпами округа. От неожиданных выстрелов конница опешила и заметалась. Две сбитые с ног лошади и четверка ездовых, кубарем покатились на заснеженную гладь широкой реки. Начался скоротечный и губительный для нападавшей стороны, бой. Двое всадников тут же повернули обратно, но сбитые прицельными выстрелами, безвольно повисли на стременах ошалело несущихся прочь лошадей. Двое других наездников, набегая на конвой, в растерянности подняли вверх руки. Однако, один из нападавших, держа высоко над головой блеснувший клинок, был прицельно снят с лошади последним, одиночным выстрелом.

      – Прекратить огонь!.. – скомандовал Киселев, глядя на замершего в недоумении всадника, с красной, косой лентой на папахе. Лошадь послушно остановилась, словно бы и ее касался категоричный выкрик человека. Фыркая и топая на месте копытами, она разгоряченно мотала головой, явно не ощущая слабину провисших удил.

      – Спешить его, связать и к саням! – распорядился штабс-капитан, обратив внимание, как со стороны к нему торопливо бежит один из офицеров конвоя.

      – У нас потери, господин капитан! – доложил тот, – Убит подпоручик Гаврилов; тяжелое ранение в голову. Он сказал, что для него честь умереть в бою. Я пытался помочь, но…

      – Мне очень жаль, господа… Займитесь им и похороните с честью. Соберите всех убитых, а бродячих лошадей изловить и к повозкам.

      Подошел раненый Семченко; его левая рука, чуть ниже плеча, кровоточила, оставляя на светлом английском френче алый, заметный след.

      – На вылет, господин капитан, ранение легкое. Перевяжу и могу скакать дальше, – шутливо улыбнулся подъесаул.

      – Молодцом, однако, мчались!.. Хвалю!.. а рукой займитесь непременно. Что там впереди случилось? Может нас засада ждет или отряды «красных», наверняка это могла быть только передовая группа?

      – Надо бы допросить пленного, господин капитан! Вдруг я кого не приметил… Ой быстро уходить пришлось. Недоглядел, случайно наскочил; из-за леска, что за утесом, отряд вышел. Виноват, господин капитан!.. А конь мой тех золотых стоит, не обманул тунгус…

      Пленному «красному» бойцу было велено говорить, в противном случае ждала участь его погибших товарищей. Крепкий телосложением, с одутловатым круглым лицом, сибиряк, оказался на удивление покладистым, смирным и разговорчивым партизаном. Откровенно заявил, что он вовсе даже не командир и жизнь для него поважнее любой идеи будет, потому как дома баба с детишками ждет, а в отряд вон, сельчане идти подбили. А чего, говорит, дело большого ума не требует, оно и прибыльно порой бывает; разжиться можно, гульнуть там: «Мы далече не захаживаем,