Наследие белого конвоя. Владимир Кремин

по ссудам, что никак не давало им возможности свободно хозяйствовать на их исконных землях.

      Штабс-капитану Киселеву в какой-то степени были известны непосильные нужды крестьянства, безысходность мужиков вынужденных бросать землю и идти воевать за ту или другую стороны, но партизанщины он понять не мог. Дикий разгул и грабеж таких же людей какими они, по сути, являлись и сами; что правило их поступками и какими устремлениями они оправдывали свои деяния, заблуждаясь в выводах и не осознавая, не чувствуя за собой вины. Плохая осведомленность и управляемость, бесчинства одного отряда, превратившего себя, по сути, в банду, действующую без целей и задач, вызывало гнев и месть другого, по статусу ничем не отличавшегося от первого. Пусть в условиях отступления Белой армии они и оказывали необходимую «красным» помощь, нарушая планы противника, но сейчас Киселеву никак не хотелось столкнуться с подобными отрядами партизан где-нибудь на подходах к Нарыму. Эти места, славившиеся своей каторжанской историей, необходимо было обойти, сделав крюк по левобережью Оби. В надежде на то, что только так обоз сможет сохранить свою секретность и не навлечь на себя естественную немилость и преследование разбойничающих в округе партизан, командующий конвоем тщательно изучал карту местности. Еще из наставлений Пепеляева он хорошо знал, что многие партизанские формирования, располагаясь вдоль стратегически важной Транссибирской магистрали, постоянно нападали на станции, выводили из строя железнодорожные пути, мосты, обрывали телеграфные провода, организовывали многочисленные крушения поездов, нарушая движение и срывая планы командования «белых». Однако, оказавшись сейчас не в Томске, вместе с остальными частями армии, а в суровых тисках ледяной Сибирской пустыни, с малым отрядом отрезанного от жизни конвоя, Киселев стремился остаться преданным долгу и выполнить миссию до конца. Он верил в свои силы, проявляя терпение и мужество ежедневно, плечом к плечу со своими сослуживцами, шел к цели, которая пусть медленно, но приближалась.

      Прикладывая неимоверные, почти нечеловеческие усилия, отряд преодолел уже почти две третьи пути. По изгибам реки, которые только и служили ориентирами при определении места нахождения группы на карте, Киселев делал свои пометки. Дождавшись возвращения головного дозора, он приказал обозу остановится для привала в одной из проток плотно заросшей по обеим сторонам прибрежным тальником. Велено было развести костры, обогреваться, готовить пищу, поить лошадей и по возможности раздобыть сухой травы, другого корма для изнуренных животных просто не было. Олени находили корм сами, искусно работая рогами, они то и дело извлекали что-то из-под снега и блаженно пережевывая ничуть не были озабочены проблемами поиска корней ягеля, мха или просто травы. Где их привязали к дереву, там они и справляли свою извечно скромную трапезу. С лошадьми было сложней; они все же требовали