Средневековый детектив. Владимир Романовский

и будешь, откуда нам знать.

      – А за что мне все это?

      – Ну, не дури, добрый человек. Будто не знаешь.

      – Не знаю! – Детин повысил голос.

      – Так-таки не знаешь?

      – Нет!

      – Не кричи, а то шея вздуется. Кошель давай.

      – Да объясните мне … люди добрые … за что наказывают меня! Я ведь … ведь я – Детин!

      – Мы знаем.

      – Я самый богатый человек в городе!

      – Поэтому мы и будем к тебе хорошо относится, пока не околеешь. У тебя в кошеле много монет, небось.

      Детин рванулся к выходу, но ратники были к этому готовы и схватили его – унизительно, за руки и за шиворот, не доставая сверды.

      – Остынь, – сказал один ратник.

      – Пусти!

      Последовал короткий удар в скулу и щеку, и за ним еще один, в глаз. Затем Детина пнули коленом в живот, и дыхание пропало. Детин опустился на корточки, широко открыв рот. С нижней губы закапала кровь.

      – Не дури, богатый человек, – наставительно сказал говорливый ратник. – Не дури. Давай сюда кошель.

      Детин попытался отвязать кошель от гашника, но пальцы не слушались. Один из ратников достал нож и перерезал Детину гашник. Рубаха упала до колен.

      – Сленгкаппа богатая какая, – сказал другой ратник.

      – Оставь ему, – не согласился говорливый. – Ночи нет-нет, да и бывают холодные нынче. Ого!

      Он открыл поданный ему кошель.

      – Здесь только золото, – сказал он, не веря глазам.

      – А ну, покажи, – сказал другой ратник.

      Третий присоединился.

      Детин выпрямился и покорно стоял рядом, пока ратники восхищенно перебирали монеты, подкидывали их, пробовали на зуб. От унижения хотелось выть.

      – Ну, ладно, раз такое дело, – сказал говорливый ратник. – Вот тебе, Детин, веревка добротная. Держи крепко конец, и мы тебя спустим. Ты вот что, ты ее на руку себе намотай, вроде как перевязываешь ссадину. Вот так, – он показал как. – Давай, наматывай. Вот, правильно. Ну, пойдем.

      Они подошли к яме. Детин с опаской заглянул вниз. Глубины было три человеческих роста. Потянуло зловонной сыростью и еще чем-то. Что там было, на дне – не хотелось даже думать.

      Он держал веревку, и его спускали – произошло это очень быстро, опомниться не успел.

      Некоторое время спустя к яме подошел тиун и, не заглядывая в нее, скучным голосом объявил Детину, что обвиняется он в убийстве уважаемого человека по имени Рагнвальд, и что через два или три дня состоится суд. Детин пытался что-то спросить, но тиун не проявил никакого интереса к его вопросам и ушел, не попрощавшись.

      ***

      В это же время между предводителем наемников Ньорором и князем Ярославом произошел, в ярославовых палатах в Верхних Соснах, неприятный разговор.

      – Уж не обессудь, конунг, – спокойно говорил Ньорор, глядя Ярославу в глаза. – Я бы и рад тебе служить дальше. Но обстоятельства не позволяют мне и впредь кормить воинов лишь обещаниями. Полгода мы здесь торчим. Задаток мои головорезы давно проели и пропили. Грустят они без дела и без золота.