Средневековый детектив. Владимир Романовский

дальше было, а, люди добрые? А ушли от него жены его. Обе. К ковшу ушли! Охмурил их ковш. Обеих!

      – Да ты не врешь ли? Где видано, помилуй…

      – Зачем мне врать? Какая мне корысть, посуди сам.

      – Вот твари подлые!

      Тем временем прибыл поднятый с постели тысяцник.

      – Чего собрались? – спросил он неприязненно, подходя к трупу.

      – Да вот, мил человек, полюбуйся, – возмущенно сказал один из соседей. – Мы здесь все, за исключением, как есть честные купцы да ремесленники из всем известных. Платим мы твоим горлохватам дополнительную мзду, чтобы жилось нам на нашей улице в степени привольности, чтобы двери запирать надобности не было насущной. А они – вон чего. Не усмотрели!

      – Оно конечно, – вмешался еще один сосед, солидный толстый купец. – Понятно, варанг – так ну его. Пусть. Не жалко. Но чтобы не на этой нашей улице! Пусть бы его на другой улице ухайдакали! Где за ночной покой не платят.

      – Тише, – сказал тысяцник, оглядываясь встревожено. Впрочем, подумал он, не такой дурак этот толстяк. Все четверо ратников – славяне. При варангах он бы не стал так … смело … про них.

      – Чей это дом? – спросил он.

      И сразу дюжина перстов указала на Любаву.

      – Вот она, хозяюшка, – для пущей доходчивости ехидно сказал кто-то.

      – А наверное к ней и шел, – обвиняюще выразила чья-то жена.

      – Нет, не может быть, – ответили ей. – К ней Детин ходит.

      – Сам?…

      Наступило молчание. Хотевшие было что-то сказать, язвительное, при упоминании Детина прикусили вдруг языки.

      – Знаешь его? – спросил Любаву тысяцник.

      – Да, – сказала она.

      – Звали его как, знаешь?

      Она помедлила.

      – Рагнвальд, – ответила тихо но отчетливо.

      – К тебе шел?

      – Нет.

      – Нет?

      – Не знаю. Может и ко мне. Я спала. В дверь не стучали.

      Тысяцник присел на корточки и сдвинул тесемки рубахи Рагнвальда вниз, приоткрывая грудь. Увидев нательный крест, он кивнул с таким видом, будто худшие его предчувствия оправдались.

      – Стало быть, гробовщик и дьякон, – сказал он. – Нужны. Ну, орлы, давайте повозку, волочите его в церкву.

      – В которую? – спросил один из ратников.

      – Вон в ту, – тысяцник неприязненно показал рукой. – А вы, люди добрые, идите-ка спать, а то мало ли что. – Заметив на лицах сомнение, он добавил: – Пока варанги не узнали.

      Это подействовало. Народ быстро разошелся по домам. Один из ратников побежал за повозкой.

      – Эй, – Любава коснулась плеча одного из оставшихся ратников. Тот обернулся. – Зайди со мною в дом.

      – Зачем?

      – Нужно. Получишь пять сапов.

      Ратник посмотрел на тысяцника, но тот расспрашивал двоих соседей, показавшихся ему наиболее сметливыми, которым он велел остаться.

      Пройдя в спальню, Любава открыла сундук, вытащила кошель, отсчитала десять сапов, и вышла в гридницу, сжав деньги в кулаке.

      – Пойдем со мною, – сказала она ратнику.

      – Это куда же?

      – Не очень далеко. Проводишь меня,