Хроники психотерапевтического кабинета. Андрей Дорофеев

Затем все садятся на это бревно и ещё раз поминают умершую. Позже каждый, проходя по этому мостику, читает молитву за упокой души той, в чью память положена кладка.

      – Я тоже… неверующий, – смущенно проговорил Иван Васильевич, не глядя на священника, – поможет ли ей этот обряд в ее будущей жизни на небесах?

      – Нет, конечно, – просто ответил священник, – не в силах Иисуса помочь атеистам. Кроме того, я сомневаюсь, что небеса существуют.

      Иван Васильевич остолбенел.

      – Как! Вы, епископ, священник Православной Церкви, и говорите такое! Не ожидал услышать подобное от священнослужителя.

      – Не беспокойтесь, сын мой, – спокойно ответил отец Феодосий и огладил бороду, – в мире и так много беспокойств. Есть несколько разных категорий людей, и, ежели они и считают себя христианами, веру будут воспринимать по-разному.

      Есть верующие, истинно верующие. Те, кто смотрит в будущее, зная, что вера – это неотъемлемая часть человеческого существа, его стержень и крылья за спиной. Верующие не верят в общепринятом смысле этого слова – они творят будущее. Их вера очень близка к знанию. Они не ждут небес – они их вершат.

      Есть суеверные. Знаете, откуда происходит такое слово?

      Иван Васильевич на секунду задумался.

      – Суе… верные. Верующие во всё?

      – Истинно так, сын мой. Эти люди довольно трусливы, и боятся они всего. Поэтому им нужен о-очень сильный защитник! Можно догадаться, кого они выбирают в качестве такового. Но они не верят. Они боятся Бога. Это те, что проводят перед иконой целыми днями, не помыслив и пальцем шевельнуть. Это те, что валяются на паперти, вымаливая копеечку ради Христа. Те, что видят гнев Божий в ударе молнии и откуда-то выжимают каждое десятилетие все новые и новые приметы. Это не верующие – это слепцы. Суеверные.

      Иван Васильевич настолько проникся правотой святого отца, что забыл о цели своего визита и палящем солнце над непокрытой головой.

      – Есть фанатики. Они не менее суеверны. Есть еретики, и, боюсь, я стал бы водить общество скорее с ними, – святой отец засмеялся, и мудрость, мирно и гармонично уживающаяся с молодостью, пыхнула из глаз радостным каскадом лучей.

      – Сколько… сколько Вам лет, святой отец, простите меня за вопрос? – спросил Иван Васильевич.

      – Двадцать восемь, – последовал ответ.

      Иван Васильевич никогда бы не подумал, что может сделать такое, но не смог сдержать порыв. Он безотчетно преклонил колени, взял руку святого отца и прислонил ее к своим губам.

      – Благословите меня, святой отец…

      Отец Феодосий взял руки Ивана Васильевича в свои и приподнял на ноги. Посмотрел ему прямо в глаза.

      – Я вижу, у Вас есть какая-то проблема, которая поглощает часть Вашего внимания, не дает ему освободиться. Мы можем пройти к Вам в дом?

      – Конечно, господи! Извините, что не предложил сразу, – вдруг очнулся Иван Васильевич. – И да. У меня есть, о чем спросить совета.

      Бабульки, увидев самого отца Феодосия, чуть ли не легли на грядку лицами