Хроники психотерапевтического кабинета. Андрей Дорофеев

человек. Пусть же благое слово мое упокоится в душе твоей и проникнет в сознание, создавая дела добрые.

      И размашистым шагом, разметая ногами запыленный подризник, вышел из калитки – человек с весенней молодостью и стариковской мудростью во взгляде.

      Иван Васильевич же обнялся с тетей и начал улаживать формальности смерти бабушки. Одна формальность – наследство мамы – была не улажена никак. Но Иван Васильевич твердо решил – как приедет домой, он сразу же исправит это, скольких бы нервов ему это не стоило. Волю бабушки он исполнит.

      И только в поезде, когда он трясся на жестком дермантиновом сидении, облокотясь на установленный столик и бездумно наблюдая за проносящимся в мутном окне лесом, до него дошло, о чем говорил святой отец.

      Сжимая кулаки до побеления, скрипя зубами, он тихо выдавливал жесткие, хлещущие слова, коими нещадно бичевал себя до крови, словно раскаивающийся грешник.

      – Глупец… Глупец, боже мой… Столько лет… Столько лет быть слепым… Психотерапевт… Какой психотерапевт!.. Чурбан ты… Только двор подметать, а не с людьми тебе работать… Идиот… Прости, бабушка… Я сделаю это, я… иначе да не упокоится душа моя. Ну, мама… ну, держись, мама, я еду. Я еду…

      Иван Васильевич позвонил в черную кнопочку звонка, неаккуратно измазанную по бокам розовой краской. За дверью раздался шорох, дверной глазок на мгновение потух, и дверь открылась.

      Мама в потертом халате с удивленной улыбкой пропустила сына в квартиру.

      – Ванюш, здравствуй! Как хорошо, что зашел-то. Только почему без предупреждения? Я б тебе окрошки наделала, а так в магазин бежать надо. Ну, ничего, я сейчас сбегаю, сбегаю.

      Иван поцеловал маму в лоб и начал раздеваться.

      – Мамуль, спасибо, не надо. Я ведь по другому делу приехал, по наследственному.

      Улыбка мамина притухла.

      – Странно, сынок. Мама умерла, а я даже не хочу к ней ехать. Грех ведь совершаю. Скажи, Леночка ведь там?

      – Да, мам, все в порядке, Лена приехала, – Иван Васильевич взял маму под руку и аккуратно повел в гостиную. – Ты присядь. Нам поговорить надо.

      Мама встревожилась.

      – Ванюш, нешто же что-то еще случилось? – она села на диван и огляделась вокруг в поисках вязальных спиц. Как знал Иван, они заменяли ей успокоительное, из-за чего недостатка в вязаных вещах семья не испытывала никогда.

      – Нет, мам, но я насчет завещания.

      – Завещания? – насторожилась мама, из чего Иван заключил, что Дмитрий Петрович не рискнул зайти к ней. – Какого завещания?

      – К тебе мой крестный не успел зайти. Бабушка отказала домик тете Лене, а сад весь – тебе.

      – Ах вот как, значит! – тон матери мгновенно изменился. – Значит, я не могу жить вместе с семьей нормально, значит, я должна жить под одной крышей с сестрой, в тесноте и темноте! Вот как ловко придумано, да сынок?! – она уже язвительно кричала, выбросив спицы.

      – Даже после смерти, после смерти… Нет ада на это чудовище. Сколько лет жили вместе мирно – а теперь решила перессорить всех дочерей своих – умно,