Мой год с Сэлинджером. Джоанна Рэйкофф

но пришла Ли.

      – Что с тобой? – спросила она и положила мне на лоб ледяную белую руку.

      – Обезболивающее приняла, – хрипло ответила я. – Ужасная штука.

      Тут на моих глазах выражение лица Ли сменилось с дружеского беспокойства на расчетливый интерес.

      – Какое обезболивающее? – спокойно спросила она.

      – Пузырек там, – махнула я рукой.

      – Викодин, – благоговейно произнесла Ли, взяв пузырек и зажав его в ладони. – Так я и знала. – Она замолчала и встряхнула янтарный пузырек. Тот задребезжал, как погремушка. – Если не будешь больше принимать, можно я их себе возьму?

      Мое сердце, которое и так билось часто, забилось еще сильнее. Зачем ей таблетки, которые выписал мне ортопед от боли в колене? Что она будет с ними делать?

      – Мм… я, пожалуй, их оставлю, – ответила я. – Вдруг еще понадобятся?

      – А можно одну? – спросила Ли умоляющим тоном, напугавшим меня не на шутку.

      – Может быть, – уклончиво ответила я, – мне надо подумать.

      Ли неохотно поставила пузырек и обиженно вышла.

      – Мне они могут понадобиться! – крикнула я вслед.

      Через несколько часов меня разбудил звук бьющегося стекла; через секунду послышались крики. Я вышла в коридор; порыв ледяного ветра вмиг развеял мой наркотический ступор. Ли сидела в своей спальне под разбитым окном и смотрела на руку, залитую кровью; из руки торчали осколки стекла.

      – О господи! – выпалила я; меня затошнило.

      Я переводила взгляд с лица Ли на руку и на окно, поеживаясь на холодном ветру.

      – Что случилось? – потрясенно спросила я.

      Я никак не могла понять, как такое могло произойти.

      – Я разбила окно рукой, – ответила Ли, разглядывая свою руку, как редкий экспонат, и словно удивляясь, что она у нее есть.

      – Но как? – спросила я. – И зачем?

      Я подумала, что нам не надо сейчас разговаривать, а надо отвезти Ли в больницу. Крови было много, очень! Интересно, есть кто-то в здании, кроме нас? Вызвать ли «скорую»? И где Дон?

      – Захотелось… Там, за окном, было так красиво. Я знала, что больно не будет; и мне совсем не больно.

      Тут в дверь постучали, повернулась ручка – Ли опять не заперла дверь, – и вошел высокий красивый мужчина азиатской внешности. Черные волосы красиво завивались у ушей, на них сверкали белые снежинки, еще не успевшие растаять. Одет он был слишком легко, не по погоде, в хлопковую армейскую куртку. Мы уже встречались однажды накоротке, и я знала, что это друг Ли по Антиохскому университету; теперь он учился в Принстоне в аспирантуре. На пороге мужчина остановился, заглянул на кухню, затем в комнату Ли, где я застыла, словно проглотив язык.

      – Где она? – спросил он.

      – Тут, – ответила я, – у нее кровь идет.

      – Ли! – воскликнул мужчина, скорее раздраженно, чем встревоженно, и прошел мимо меня в ее комнату. – Ты что наде… – Но не успел он подойти к окну, как его взгляд упал