Кошмары. Ганс Гейнц Эверс

решить так, чтобы стороны удовлетворились? Боксерский раунд стал бы выходом, но сэр Оливер был мужчиной крупнее, шире в плечах и удалее меня, являясь одним из самых успешных непрофессиональных боксеров во всей Англии; он не принял бы мой вызов, ибо я, не имеющий ни малейшей подготовки в этом виде спорта, ему, очевидно, не ровня. Смешно думать – той малости, которую я знал, он обучил меня сам! Тем не менее я должен был предоставить ему шанс поквитаться со мной; чему быть дальше – того уж не миновать.

      Но какая судьба после всего ждет леди Синтию? Меня он пусть хоть четвертует, но с нею, с милой святой женщиной… что с нею будет? Вся ответственность за случившееся лежала на мне одном, и я знал это с самого начала. Сэр Оливер пригласил меня в свой дом, он был щедр и великодушен по отношению ко мне, а что я? Влюбился в его жену безоглядно – ходил за нею по пятам, навязывал свое общество, подкарауливал. Не удовлетворяясь тем, что она препоручала моим губам свои белые ангельские персты, я хотел получить у нее все больше и больше, моя страсть становилась сильнее и сильнее, и вот наконец…

      Да, я не упрашивал ее ни о чем на словах, но разве моя кровь не кричала ежеминутно о любви к ней? Зачем слова, когда сиял мой взгляд, когда тело мое трепетало от одного ее вида? Ее, грубо отвергнутую мужем, предавали и унижали каждый день у меня на глазах, а она страдала и переносила эти муки, как святая – о, нет, на ней не было и тени вины! Чудом она поддалась искушению, которое приготовил для нее молодой ловелас, не отступавший ни на шаг, но даже так, даже так она оставалась святой! Она пошла на измену скорее из собственного великодушия, из жалости к юнцу, которого снедала похоть. Она отдалась мне подобно той милостыне, какой одаривала бедняков, навещаемых в близлежащих селениях; и вопреки всему этому осталась целомудренной. И она так стыдилась всего случившегося, что запрещала мне разговаривать с ней в минуты близости – ни разу даже не повернула ко мне головы, не заглянула в мои глаза…

      Наконец все стало предельно ясно: на мне одном – полная тяжесть вины. Это я здесь – соблазнитель, угодник чужих жен.

      И чем мне теперь увенчать это дело – должен ли я предстать перед сэром Оливером, сказать ему?..

      Нет, этого не выйдет!

      Но что-то стоило решить.

      Я не знал что. Пролетела ночь – верный выход из ситуации не открылся мне.

      Завтракал я у себя в комнате. Пришел дворецкий с приглашением от сэра Оливера сыграть в гольф. Одевшись, я спустился вниз и вышел на улицу. Гольф всегда давался мне непросто, но в этот раз и вовсе не удавалось попасть по мячу – я лишь выбивал клюшкой почву из земли под ногами, а сэр Оливер беззлобно потешался надо мной.

      – Что на вас нашло, мой мальчик? – спросил он в какой-то момент.

      Я ответил неким невнятным образом. Один неудачный удар следовал за другим, и мой хозяин вдруг сделался необычайно серьезным. Подойдя ко мне вплотную, он спросил:

      – Скажите… неужели она… приняла вас там, у своего окна?

      Его прямота оказалась убийственной – ровно с тем же