Дорога скорби. Дик Фрэнсис

посмотрела на Рэчел и Пеготти, и слезы привычно навернулись ей на глаза. Рэчел щекотала брата, чтобы тот засмеялся.

      – Я должна была сделать все, чтобы спасти свою дочь, – пробормотала Линда. – Врач сказал, что, если бы у нее было несколько сестер, у одной из них мог бы оказаться нужный тип тканей. Джо – отец Рэчел – родом из Азии. Так что найти донора со стороны очень сложно. И я родила еще одного ребенка. Я родила Пеготти пять месяцев назад. – Она вытерла слезы. – У Джо другая жена, он не хотел спать со мной, даже ради Рэчел. Мне сделали искусственное осеменение, сработало сразу. Это показалось мне знамением… и я родила ребенка… а его ткани не подходят Рэчел… был только один шанс из четырех, что у него будет тот же тип тканей и антигенов… Я надеялась и молилась… но не вышло. – Она сглотнула, ей перехватило горло. – И вот у меня есть Пеготти… на самом деле он Питер, но мы зовем его Пеготти… а Джо не привязан к нему… и мы по-прежнему не можем найти никого, кто подходил бы Рэчел, и у меня уже нет времени попробовать еще с одним ребенком… да и все равно Джо не хочет. Его жена против… он и в первый раз не хотел.

      – Мне очень жаль, – сказал я.

      – Жена Джо все ворчит, что Джо должен платить алименты на Пеготти… а теперь и она сама беременна.

      «Жизнь, – подумал я, – источник нескончаемых и изощренных жестокостей».

      – Джо об этом не думает, – сказала Линда. – Он любит Рэчел, и он купил ей пони и содержит нас, но его жена говорит, что я могу родить хоть шесть детей, а результата не будет… – Ее голос задрожал и прервался. Помолчав, она добавила: – Не знаю, почему я взваливаю это все на вас. С вами так легко говорить.

      – Мне интересно.

      Она кивнула, всхлипнула и вытерла нос.

      – Пойдите поговорите с Рэчел. Я сказала ей, что вы вернетесь сегодня. Вы ей нравитесь.

      Я послушно вышел в садик и серьезно поздоровался за руку с Рэчел, после чего мы сели на скамью рядышком, как старые друзья.

      Хотя было еще тепло, дни в начале июня были сумрачными и влажными – хорошо для роз, но плохо для дерби.

      Я извинился за то, что пока не нашел того, кто напал на Силвербоя.

      – Но вы его найдете, правда?

      – Надеюсь, – сказал я.

      Она кивнула:

      – Я сказала вчера папе, что уверена в этом.

      – Это правда?

      – Да. Он катал меня на своей машине. Он меня катает иногда, когда Диди ездит в Лондон за покупками.

      – Диди – это его жена?

      Рэчел сморщила нос, но не высказалась.

      – Папа говорит, что кто-то отрубил вам руку, совсем как Силвербою.

      Она серьезно смотрела на меня, ожидая подтверждения.

      – Ну, не совсем так, как Силвербою, – растерянно сказал я.

      – Папа говорит, что человека, который это сделал, посадили в тюрьму, но он снова вышел под честное слово.

      – А ты знаешь, что означает «под честное слово»? – с любопытством спросил я.

      – Да. Папа мне объяснил.

      – Твой папа много знает.

      – Да, но это правда, что кто-то отрубил вам руку?

      – Для