После падения. Анна Тодд

уже кончил… – Похоже, он совершенно изнемог.

      – А.

      Он лениво улыбается полупьяной улыбкой и поднимается с кровати. Затем подходит к шкафу, открывает нижний ящик и достает пару белых спортивных шортов.

      – Мне явно нужно принять душ и переодеться. – Он указывает на промежность, где на джинсах, несмотря на их темный цвет, явно просматривается мокрое пятно.

      – Прямо как в старые добрые времена? – улыбаюсь я, и он тоже улыбается, глядя на меня.

      Хардин подходит и целует меня в лоб, затем еще один раз, в губы.

      – Хорошо, что ты не потеряла свою возбудимость, – замечает он, подходя к двери.

      – Она не моя, – напоминаю я, и он, качая головой, выходит из комнаты.

      Я тянусь к своей одежде на краю кровати, молясь, чтобы отец все еще спал на диване и чтобы, если он вдруг проснулся, не попался на пути Хардина в ванную. Через секунду дверь в ванную закрывается, и я встаю, чтобы одеться.

      Проверяю свой телефон, жду голосовое сообщение от Сандры, но ничего нет. Вижу маленький значок конверта в верхнем углу экрана, новая эсэмэска; может быть, она занята и решила отправить мне эсэмэс.

      Я открываю сообщение и читаю: «Мне нужно поговорить с тобой».

      Читаю имя отправителя: «Зед» – и охаю. Удалив сообщение, кладу телефон обратно на стол. Меня начинает терзать любопытство, и я ищу телефон Хардина. Мое сердце тяжелеет, когда я вспоминаю последний раз, когда я смотрела в него. Добром это не кончится.

      Но на этот раз я знаю, что он ничего не скрывает. Это невозможно. Мы сейчас совершенно в другой ситуации. Он сделал ради меня татуировку… Только он не хочет ради меня переехать. Но мне ведь не о чем беспокоиться. Верно?

      Я осматриваю комод, но на поверхности его нет, это означает, что он ушел с телефоном в ванную. Это ведь нормально?

      «Мне не о чем волноваться; я просто псих и параноик», – напоминаю я себе.

      Прежде чем погрузиться в кроличью нору беспокойства, убеждаю себя, что я не должна рыться в его мобильном, что сама бы я была в ярости, если бы он так сделал.

      Хотя он, вероятно, так и делает. Просто я его еще не поймала.

      Дверь в спальню внезапно открывается, и я подпрыгиваю, словно действительно занималась чем-то подозрительным. Хардин переоделся, в футболке, босиком, в спортивных шортах, из-под которых видны черные трусы.

      – Ты в порядке? – спрашивает он, вытирая белым полотенцем мокрые волосы.

      Мне нравится, что его волосы кажутся темнее, когда они мокрые; они контрастируют с зелеными глазами, о таком сочетании можно только мечтать.

      – Да. Что-то ты недолго пробыл в душе. – Я сажусь на стул. – Надо было тебя побольше испачкать, – говорю я, стараясь, чтобы он не заметил, как дрожит мой голос.

      – Я спешил, чтобы тебя увидеть, – неубедительно заявляет он.

      Я улыбаюсь.

      – Ты голодный?

      – Да, – признается он с веселой улыбкой. – Я проголодался.

      – Я так и думала.

      – Твой отец еще спит, он собирается остаться здесь, пока нас не будет?

      Все мои