«Свет и Тени» французских маршалов времен эпопеи неуемного «генерала Бонапарта» (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Бернадота до Мармона. Яков Николаевич Нерсесов

приструнить «корсиканского выскочку». Предстояло долго и нудно маневрировать, гоняясь за русскими по польскому бездорожью в условиях коротких дней наступающей зимы – суровой и снежной в Восточной Европе, столь непривычной для теплолюбивых французов.

      18-тысячный корпус Бернадотта вошел в Польшу в декабре 1806 г. с задачей встать на левом фланге растянувшегося фронта Великой армии и прикрывать ее в нижнем течении реки Вислы. И вот тут-то и выяснилось, что Беннигсен навалился на сильно выдвинувшегося вперед Нея и того надо срочно выручать. Находившийся ближе всего к нему (с Нейем у Бернадотта, как известно, были чуть ли не с единственным из маршалата уважительные и даже приятельские – оба были «рейнцами» – отношения!), наполеоновский «свояк» пошел навстречу противнику и под Морунгеном столкнулся с казачьим авангардом, а потом и регулярными войсками русских. Тот бой отличался большим упорством с обеих сторон (9-й пехотный полк даже потерял на какой-то момент своего орла, но затем, все же, сумел его отбить) и лишь поздней ночью обессиленные противники разошлись, а под утро русские ушли, причем, как они это умели делать – бесшумно и быстро.

      В общем, Бернадотту удалось одержать победу, спасти нейевский корпус и сохранить линию фронта.

      …Между прочим, рассказывали, что тогда под Морунгеном русские захватили весь личный багаж Бернадотта, но русский командующий генерал Беннигсен – выходец из Ганновера (!) – памятуя о том, как совсем недавно французский маршал выдержанно (правда, за мзду) вел себя в качестве наместника его родного города, приказал все вернуть ему обратно…

      А затем 7—8 февраля 1807 г. случилась знаменитая кровавейшая «замятня» на заснежено-морозном поле Прейсиш-Эйлау, когда отнюдь не все наполеоновские маршалы пришли со своими корпусами к началу битвы. И по началу Бонапарт заметно численно уступал хорошо подготовившемуся к сражению Беннигсену. Если Даву со своими войсками успел-таки во время подойти и внести свой весомый вклад в ход битвы, то Ней, пробиравшийся вдогонку за прусским корпусом генерала А. Лестока по бездорожью и снежным завалам, оказался в деле лишь поздно вечером, когда уже ничего нельзя было изменить.

      Еще хуже обстояло дело с корпусом Бернадотта.

      Приказ ему от Бертье с установкой на марш и подход к Прейсиш-Эйлау был захвачен казаками и информацию о сути событий князь Понто-Корво узнал лишь окольными путями и слишком поздно. Лишь 9 февраля он получил приказ на немедленное соединение с главной армией под Прейсиш-Эйлау, куда он смог прибыть по польскому бездорожью только спустя три дня после кровавого побоища.

      Принято считать, что это была первая «ничья» (или «битва с нерешительным исходом»? ) для того исключительно победоносного «генерала Бонапарта» (по крайней мере, на европейских полях сражений: египетская авантюра – не в счет)! Крайне раздосадованный Наполеон, потерявший