Шекспир мне друг, но истина дороже. Татьяна Устинова

не мог дождаться перерыва и выпивал сразу пять стаканов!.. Я и здесь взял, может, ничего?

      И он извлек из кармана штанищ крохотную бутылочку с зеленой жидкостью. Георгий протолкался к столику за колонной. Он принес еще немного бутербродов, воду в бутылках и два бокала, от которых резко и вкусно пахло.

      – Это вам, – объявил он. – По коньячку, с приездом. Сам бы выпил, да не могу, за рулем!

      Они с удовольствием жевали бутерброды и разговаривали с Георгием, как со старым приятелем.

      – Да какой из меня театрал, – говорил тот. – Пока жена была жива, таскала меня сюда, мне нравилось даже. У нас хороший театр, не какой-нибудь там отсталый! А потом… я уж и не ходил. Хотя Ляля, Ольга Михайловна Вершинина, соседка моя, она тут у них литературой заведует, контрамарки мне доставала. А вот режиссер… Он чего делает?

      – Да, собственно, ничего не делает, – отвечал Максим. – Он сидит на стуле, мешает артистам играть и всех критикует.

      – Да я серьезно спрашиваю!

      – Так я серьезно и объясняю!

      – Подождите, Максим Викторович, – вступил Федя, переполошившись, что Георгий все примет за чистую монету, – как ничего не делает? Режиссер весь спектакль делает! Как артисты стоят, куда идут, что говорят, это все режиссер придумывает.

      – А разве в пьесе не сказано?

      – Нет, автор пьесы – это совсем другое дело!.. Вот смотрите…

      Они успели все съесть и выпить, а звонка все не давали. Должно быть, здесь приняты длинные антракты.

      Втроем они вернулись в ложу, уселись и еще немного поговорили.

      Зал постепенно заполнялся, ровный гул поднимался из партера и бельэтажа к балконам, тоже заполненным.

      Звонка все не было.

      Постепенно шум стих и установилась тревожная полутишина, зрители не понимали, что происходит.

      Когда шум стал подниматься снова, в прорезь занавеса вышел директор. Максим даже не сразу его узнал – в свете рампы он казался изжелта-бледным и очень маленьким.

      Директор объявил изумленным зрителям, что произошло несчастье и спектакль отменяется.

      Деньги за билеты будут возвращены, обращайтесь в кассу.

      Озеров смотрел в окно, за которым валил снег. Метель пришла ночью, и утром оказалось, что горка, на которую выходили окна его номера, вся засыпана снегом так, что захотелось съехать с нее на заднице. Из приоткрытого окна несло морозной сыростью. Сейчас самое время отдернуть занавески, лечь на диван, накрыться пледом и смотреть, как летит снег. Смотреть долго, не отрываясь, и чувствовать, как в голове тоже начинает идти снег, и вскоре он закроет все, и хорошее, и плохое, и останется только одно – ждать весны.

      Накрыться пледом и валяться до весны было никак невозможно, и Максим заставил себя одеться и спуститься на завтрак.

      Завтракал он вяло и безрадостно, почти в полном одиночестве. Все командированные уже разошлись по делам, а других постояльцев в гостинице не было. Потом появился