Времена действий. Павел МИХАЙЛОВИЧ РУБЧЕНКО

от вспыхнувшей боли. Кое–как отплевавшись, оперся о стенку и долго и шумно дышал. В руке остался обломок стрелы с наконечником. «Как она там оказалась?» – ломал он голову.

      – Надо выбираться! – сказал он самому себе. – Давай, начинай!

      Разодрав рубашку, Никита осторожно перевязал себе голову и поморщился. Собравшись с духом, вогнал в щель между камнями острие наконечника и попробовал подтянуться. Бесполезно! Пальцы скользили по склизким камням. «Это не может быть концом. Нет, не может! Для чего–то же ты оставил мне жизнь? – он посмотрел наверх. – Маша верила в тебя и вот я здесь. Я вижу свет! Я живой! Я смогу!»

      – Я смогу! – заорал он во все горло, и закашлялся от попавшей в рот воды.

      Он ощупал себя с ног до головы, но так и не нашел других инородных предметов. Взгляд упал на покачивающееся, на воде тело кузнеца. Ник стиснул зубы и осторожно ощупал его. Пальцы наткнулись на крупную пряжку ремня. Помучившись с защелкой, он извлек ее.

      Сквозь боль в голове и теле, он прикинул, как ему двигаться и вогнал пряжку острым концом между камнями. Воткнул обломок стрелы, подтянулся.

      Это был Ад! Или же самый его предбанник. Он срывался и падал. Снова и снова, обдирая колени и локти. Никита падал, и каждый раз думал, что вот этот раз – точно последний. Но, он продвигался вверх. Медленно, как улитка. Страшнее всего оказалось в конце, когда до края оставалось сантиметров тридцать. Сердце стучало так громко и часто, что казалось, еще немного, и оно выскочит из груди и удерет из колодца без него.

      Он решил передохнуть несколько секунд перед последним рывком. Хотя крайне трудно расслабиться, вися на двух руках и уперевшись пальцами ног в мокрые камни. Солнце уже село, либо, вот-вот сядет. Дно утонуло во тьме. «Только бы не сорваться!» Он помнил: края у колодца были ровные и узкие. Стоило только ухватиться за них… Обломок стрелы затрещал, и обломился! Наконечник остался в щели, между камнями. Ник повис на одной руке.

      Целая буря эмоций пронеслась у него в голове. Каким–то неимоверным усилием воли, он заставил себя не паниковать. Где-то он видел камень, чуть больше других выдававшийся из стены. Вот он! Выше правой стопы. Если на него опереться, можно было достать до края, если выпрямиться. Никита осторожно нащупал едва заметный уступ и уперся в него ногтем большого пальца ноги. Сверху маячил спасительный край.

      Сделав несколько глубокий вдохов, он, как пружина выпрямился вверх во весь рост и уцепился – таки пальцами за край! Ноготь не выдержал нагрузки и сломался. Он закричал и схватился за край другой рукой. Подтянулся и улегся животом на край. Пальцы были в огне. Голова раскалывалась. Смог! Одолел треклятый колодец! Его стошнило.

      Отплевавшись, немного полежал и с большим трудом, перекинул через край ногу с окровавленным пальцем. Упал вниз, на землю. Солнце уже село, окрасив горизонт красными огнями. Никита хотел встать, но сил не осталось. Он так и пролежал под колодцем всю ночь.

      Глава пятнадцатая

      Божья коровка села ему на губу. Никита машинально