Чокнутые детки. Ярослав Полуэктов

учитель, он не может неправильно говорить.

      – И я учительша…

      – Баба, ты, правда, учительша?

      – Бывшая, детки, бывшая. Но правила все помню.

      – Деда, я с тобой хочу! – начинает канючить Михейша.

      – Ну, так пошли. За погляд денег не возьму.

      – Какие инструменты берём?

      – И мы с тобой сходим! – Это пищат малолетки.

      – Сначала всё съешьте, потом поговорим.

      Весь народ, кроме бабки, желает поучаствовать в лечении водокачки. У бывшей учительши, а теперь кухарки и всегда хозяйки дома, дел и без того хватает.

      За столом иерархии не видно. Там царит относительная демократия. У демократии свои правила: шалить можно до определённого предела. По лбу ложкой никто, никогда, и ни за что не получал, хотя большинство того периодически заслуживали. Деду достаточно напомнить про наличие деревянного черпала, чтобы воцарялось временное спокойствие, похожее на грядущий Брестский мир. Дедовой строгости побаиваются. Деда уважают как царя-батюшку Злако-Гороха.

      Дети помнят страшилку про древний способ наказания, а именно: стояние коленями на горохе, в тёмном углу.

      – Съешь крыло, – говорят Даше, – научишься летать.

      – По двору или по улице? (дальше улицы Дашина фантазия не распространяется).

      – По небу, как голубок, – посмеивается Михейша, – как Катькин дутыш… Хе!

      Ленка прыснула и заткнула лицо в подол. Только она оценила тонкое Михейшино остроумие. Потому, что единственный Катькин дутыш, не смотря на то, что он был птичьим королём, и не в пример прочим её даровым и грязным птицам, летал привязанным за бечёвку. То же самое Катька сотворяла с крупными стрекозами, только летали они на нитке. А также с теми золотыми мухами, которые прилетали явно не с задворных навозов, а – бери выше – с пирамид Египта. Вершины пирамид покрыты гуаном умерших летучих динозавров, превратившимся со временем в зелёную известь. Отсюда и золотозелёные перелётные мухи. Катька утверждает это бесповоротно и готова намылить шею любому оппоненту-выскочке.

      Даша: «А в Машкву мошно станет долететь?»

      – А то! Конечно.

      – Хасю крылышка. – И хлопает в ладоши от привалившего счастья.

      – Надо говорить «хочу».

      Даша старается: «Хочу крылышка».

      Оля: «А мне дайте лапку…»

      Михейша: «Ногу, надо говорить. А зачем тебе чужая нога?»

      – Ногу, да. Я быстренько сбегаю в Петербург. Мне там свадебный билет надо взять.

      – Зачем билет? Замуж собралась?

      – Ваньке-Встаньке надо и Петрушке. Они сделали предложение Мальвине.

      – Оба сразу?

      – Они любят Мальвинку.

      – А Мальвинка кого любит?

      – Обоих поровну.

      – Так не бывает.

      – Бывает, бывает! – Оля почти плачет. – Им много деток надо.

      Взрослые смеются.

      – Да ладно, – утешает Михейша, вгрызаясь в крыло. – Попроси лошадёву ногу… с копытом и подковой – быстрее добежишь.

      – Правда, добегу?

      – Правда-правда!

      – Михайло!