Плетеное королевство. Тахира Мафи

протестами.

      – Я не хотел проявить неуважение…

      – И все же ты понимаешь, что меч не делает человека непобедимым, не так ли? Что на него могут напасть сверху? Что он может быть убит стрелой, задавлен числом или побежден мастерством? Что его могут ударить по голове и похитить ради выкупа?

      Камран склонил голову.

      – Да, Ваше Величество.

      – Значит, ты признаешь, что действовал несвойственно своему характеру и подверг себя опасности?

      – Да, Ваше Величество.

      – Очень хорошо. Я лишь прошу твоих объяснений.

      Камран сделал глубокий вдох. Он подумывал о том, чтобы изложить королю то же, что и Хазану: та девушка показалась ему подозрительной, не заслуживающей доверия. Но министр над тревожными догадками принца лишь посмеялся. Как Камран мог воплотить в слова ту уверенность, что нашептывала ему интуиция? Чем больше принц размышлял над этим, тем стремительней его доводы рассыпались словно песок под испепеляющим взглядом деда.

      – У меня нет объяснений, Ваше Величество.

      Король задумался, улыбка из его глаз испарилась.

      – Ты уверен?

      – Я молю вас простить меня.

      – А как же девушка? Я не стану осуждать тебя слишком строго, если ты признаешься в некоторой душевной слабости. Возможно, ты скажешь, что она была пленительно красива, и ты низменно возжелал ее.

      – Это не так. – Челюсть принца закаменела. – Ни в коем случае. Я бы точно так не поступил.

      – Камран.

      – Дед, я даже не видел ее лица. Ты не можешь ожидать от меня подобной лжи.

      Король впервые заметно забеспокоился.

      – Дитя мое, неужели ты не понимаешь, насколько шатко твое положение? Сколько людей возрадуются любому предлогу, чтобы усомниться в твоих способностях? Те, кто жаждет получить твое место, будут искать любую причину счесть тебя недостойным трона. Больше всего меня огорчает то, что твои действия породило не безрассудство, а легкомыслие. Возможно, глупость – твой наихудший проступок.

      Камран вздрогнул.

      Конечно, он глубоко уважал деда, но не меньше уважал и себя, и гордость не позволила принцу терпеть натиск оскорблений без протеста. Он поднял голову и, глядя королю прямо в глаза, резко заявил:

      – Я полагал, что девушка может оказаться шпионкой.

      Король заметно выпрямился, на лице его не отразилось ни намека на напряжение, однако руки сжали подлокотники трона. Заал хранил молчание так долго, что Камран испугался, что совершил ужасную ошибку.

      – Ты принял девушку за шпионку? – наконец спросил король.

      – Да.

      – Вот единственная правда, которую ты сказал.

      Это обезоружило Камрана, и он в недоумении уставился на короля.

      – Теперь мне понятны твои мотивы, – произнес Заал, – однако мне еще предстоит постичь твой недостаток ума. Ты посчитал разумным преследовать эту девушку на глазах у всех? Говоришь, счел ее шпионкой, а что тогда насчет мальчика? Его ты признал святым? Раз понес через всю площадь, позволяя ему заливать твое тело кровью?

      Принц во второй раз