Плетеное королевство. Тахира Мафи

его на предмет чего-либо конкретного, Ваше Высочество?

      – Меня интересует кровь. – Встретив безучастный взгляд Хазана, принц продолжил. – Он принадлежал служанке, которой мальчик-фешт чуть не перерезал горло. Думаю, она может оказаться джинном.

      Теперь нахмурился уже Хазан.

      – Понимаю.

      – Боюсь, что нет.

      – Простите меня, Ваше Высочество, но каким образом ее кровь может нас обеспокоить? Насколько вам известно, Огненное Соглашение дарует джиннам право на…

      – Я прекрасно осведомлен о наших законах, Хазан. Меня занимает не только ее кровь, но и то, как она себя вела.

      Брови Хазана поднялись.

      – Я ей не доверяю, – резко повторил Камран.

      – А разве вам нужно ей доверять, сир?

      – Что-то в этой девушке было не так. Она держалась словно благородная.

      – О. – Брови Хазана поднялись еще выше, в его глазах промелькнуло понимание. – И в свете недавно проявленного дружелюбия со стороны Тулана…

      – Я хочу знать, кто она.

      – Вы полагаете, что шпионка.

      То, как министр произнес это, словно решил, что Камран бредит, опечалило принца.

      – Ты не видел того, что видел я, Хазан. Она обезвредила мальчишку одним взмахом руки. Вывихнула ему плечо. Ты не хуже меня знаешь, насколько туланцы дорожат джиннами за их силу и быстроту.

      – Безусловно, – осторожно проронил Хазан. – Однако я хотел бы напомнить вам, сир, что ребенок, которого она обезоружила, был слаб от голода. Его кости мог раздробить и сильный порыв ветра. Больная крыса могла одолеть его.

      – Все равно. Найди ее.

      – Служанку.

      – Да, служанку, – раздраженно повторил Камран. – Она сбежала, когда увидела меня. Она смотрела на меня так, будто знала, кто я.

      – Прошу прощения, сир, но я думал, что вы не разглядели ее лица.

      Камран издал глубокий вздох.

      – Может быть, министр, тебе следует поблагодарить меня за то, что я поручил тебе такое задание? Если, конечно, не хочешь, чтобы я поискал тебе замену.

      Губы Хазана дрогнули; он поклонился.

      – Я рад, как всегда, быть к вашим услугам.

      – Скажи королю, что я должен принять ванну перед нашей встречей.

      – Но, сир…

      Камран зашагал прочь, и звук его удаляющихся шагов снова огласил просторные залы. Гнев начал разгораться опять, неся с собой влагу, затуманивавшую взор и приглушавшую звуки.

      И все же жаль, что тогда Камран не стал анализировать себя. Он не заглядывал в щели своего любопытства, гадая, какие еще чувства могут скрываться под оболочкой неизменного гнева, и ему не приходило в голову, что, возможно, он испытывает нечто вроде смутного горя, а потому принцу не казалось необычным представлять в этот момент, как его меч пронзает чье-нибудь сердце. Камран был настолько поглощен этой фантазией, что даже не услышал, как его окликнула мать: ее украшенная драгоценностями мантия, поскрипывая сапфирами, волочилась по мраморному полу вслед за ним.

      Камран редко прислушивался к голосу матери, пока не становилось слишком поздно.

      6