Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III. Сергей Юрьевич Катканов

уже в колыбели фехтовали погремушками. Сыну кузнеца, который вообще не держал в доме оружие, конечно, трудно было за ними угнаться. Но Северин всё же обогнал в фехтовании многих. Иные мальчики, превратились за месяц в самую настоящую отбивную, потом рыдали по углам, чему Северин несколько раз был свидетелем. Он никого не утешал, потому что сам никогда не принял бы утешений.

      После фехтования они шли на ужин, по сравнению с обедом – совсем скудный, потом – вечернее богослужением и три часа личного времени перед сном. Первое время Северин отдавал всё личное время сну, перегруженный жуткой физкультурой, избитый на тренировках, голодный, раздавленный двумя богослужениями в день, с удручающей тройкой по стратегии и позорной двойкой по политологии, измученный хроническим недосыпанием, он падал на койку и тут же засыпал. На вечернее правило его будили, а потом он опять засыпал. А иногда он не мог уснуть, страдая от боли, от голода и от злости на самого себя.

      С Эрлебертом они почти не общались. На любой вопрос Эрлеберт отвечал вежливо и с той степенью подробности, которую считал в данном случае уместной, но не говорил ни одного слова сверх необходимого. Сам вопросов никогда не задавал. Поначалу принц казался Северину высокомерным и надменным. Потом он решил для себя, что это всё же принц, а не деревенский мальчишка, и дистанция, которую он держит, необходима, таково требование иерархии. Не надо слишком обольщаться тем, что они тут на равных. Северин стал обращаться в Эрлеберту не по имени, а «ваше высочество». Принц ни разу его не поправил. Впрочем, и раньше, когда Северин называл принца просто по имени, тот его не поправлял.

      Иногда к горлу Северина подступало отчаяние. Хотелось разрыдаться, как маленькому мальчику. Тогда он просто сказал самому себе: никто в этом огромном и холодном мире его не утешит. У него нет ни одного родного и близкого человека. Некому вытирать ему сопли. Значит у него нет права их распускать. Порой в нём закипала злость, но он научился обращать всю свою злость на самого себя, на собственные несовершенства, которые считал бесчисленными.

      Через два месяца из их группы отчислили 5 человек, тех, кто не выдержал нагрузок. Северин держался.

      Глава VIII, в которой император

      рассказывает о религиозном законодательстве

      – Ваше величество, как вам удалось решить исламскую проблему?

      – А кто тебе сказал, что мне удалось решить исламскую проблему?

      – Но ведь вы добились мира с мусульманами.

      – Добился. Но исламскую проблему решить невозможно, потому что сам ислам и есть проблема. До тех пор, пока религия пророка Мухаммада существует на землях Христианум Империум, мы можем ожидать каких угодно сюрпризов.

      – Но ведь вы не захотели «окончательного решения исламского вопроса», не стали уничтожать ислам, хотя после окончания драконьей войны у христиан были на это силы.

      – Силы были. Но так нельзя.

      ***

      Дагоберт