Операция «Империал». Александр Звягинцев

вам туалет нужен, то, извините, все удобства за углом! Вон по той тропинке идите, не промахнетесь!

      Оболенцев виновато улыбнулся и пошел по тропинке, Павел Тарасович закричал ему вслед:

      – Погодь! Компанию составлю!

      Скорина поднялся и поплелся вслед за гостем. Тот остановился, дожидаясь его. Ольга с улыбкой смотрела им вслед, хоть ей и было немного неловко.

      – Знаешь, почему Майер хоть и жулик, но хороший человек? – неожиданно спросил у Оболенцева Скорина, едва поравнявшись с ним.

      – Довольствовался… – начал было вспоминать прошедший разговор Оболенцев.

      – Не только! – прервал его старик. – Майер никогда не хватал за глотку подчиненных. Нужно, например, дать приезжей комиссии, он вызовет всех и прямо так и скажет: «Кто сколько сможет!»

      – С миру по нитке, голому – рубаха! – заметил Оболенцев, идя рядом с дедом.

      – Это же копейки по сравнению с тем, что делается сейчас! – пьяно заворчал Скорина. – Одно дело пользоваться несовершенством правил торговли, другое – грабить все и вся.

      Павел Тарасович долго еще высказывал Оболенцеву свои взгляды на новую администрацию, даже тогда, когда гость обживал уютный кирпичный домик, что служил деду не только туалетом, но и подсобкой, где можно было хранить садовый инвентарь.

      И когда сам дед поменялся с ним местами, все равно его голос не умолкал.

      «Соскучился старик по разговорам задушевным, – подумал Оболенцев, – вот и не может остановиться. Но все по делу говорит, это – не словесный понос, которым отличаются наши горе-руководители».

      Ольга встретила их замечанием строгой воспитательницы:

      – Руки, надеюсь, вымыли?

      – Так точно, доктор! – вытянул руки по швам Скорина.

      Но тут же покачнулся, и Оболенцев был вынужден подхватить его под руку, иначе старик грохнулся бы на землю.

      – Ну-у! – протянула обеспокоенно Ольга. – Кажется, Павлу Тарасовичу пора в постельку! Кирилл, помогите мне отвести его в дом.

      Скорина безмолвно дал увести себя и даже согласился лечь на диван. Когда он услышал, как Ольга стала прощаться с Оболенцевым, объясняя, что ей, пожалуй, надо уже уходить, чтобы домой попасть засветло, старик неожиданно решительно поднялся с дивана и заявил:

      – Я пойду тебя провожать!

      – Еще чего! – возмутилась Ольга. – А кто вас потом доведет до дома? Не иначе, мне придется, а потом вы опять пойдете меня провожать, и так до бесконечности.

      – Павел Тарасович! – успокоил старика Оболенцев. – Я провожу доктора до самого дома. Она будет в полной безопасности.

      – Думаешь, это ей нужно? – неожиданно спросил Скорина и молодцевато запел: – Где мои семнадцать лет? На Большом Каретном. Где мой черный пистолет? На Большом Каретном…

      Ольга взяла плед и укрыла деда.

      – По-моему, вы оба несколько перебрали! – сказала она, внимательно глядя на Оболенцева.

      – Я в форме, Оленька! Только если вы не хотите, чтобы я вас проводил, то скажите смело, я не обижусь. Это ваше право, и обижаться глупо.

      – Хочу! –