Первая жертва. Роберт Шекли

в Мире Охоты она непопулярна.

      – На что же вы живете?

      – Правительство выплачивает пособие каждому зарегистрированному охотнику. Размер зависит от того, сколько человек мог бы заработать, если бы не охотился – это определяет налоговый инспектор. Называется «отрицательный подоходный налог», очень многие его получают. А за каждое зарегистрированное убийство выплачивается премия.

      – Но как правительство может это себе позволить? Похоже ведь, ему половину населения приходится содержать.

      – Все просчитано. Охота притягивает туристов, которые и обеспечивают основной доход государству. Без Охоты и денег не будет, поэтому власти делают все возможное для поддержки охотников и их егерей. К сожалению, этого недостаточно – возьмем хоть меня.

      – Да? Я думал, у вас все отлично.

      – Надо же держать марку. На самом-то деле я с трудом концы с концами свожу. Больше всего денег я потерял на другой составляющей Мира Охоты, которая затягивает еще больше, чем Охота как таковая. На королеве всех пороков – игре.

      – Разве воздержаться так трудно?

      – Попробуй воздержись. Игорные законы у нас уникальны. Игра не только легальна, но временами и обязательна.

      – Вас заставляют играть?

      – Большинство заставлять не приходится. Эсмеральдийцы люди рисковые, это наша национальная черта.

      – А если все время проигрываешь?

      – Проигравшихся объявляют банкротами.

      – И что с ними делается потом?

      – Если ты опустился на самое дно – денег ни гроша и занять негде, – сдаешь оставшееся имущество в казну и становишься правительственным рабом.

      – Ладно вам! Рабства в современном мире не существует!

      – Да ну? Чарльз, расскажи мистеру Эрдману про рабство.

      – Извольте. – Круглолицый, лысый, пузатый бармен вытер красные ручищи о грязноватый, белый в синюю клетку, фартук. – Из первых рук, так сказать. Видите кольцо на мизинце? Это эмблема государственного раба. – Кольцо, похоже, было из черного дерева с мелким блестящим камнем. – Следующей весной будет три года, как я им стал. Пятикарточный стад, вот что меня подкосило. Здесь я помогаю в туристский сезон, а постоянно работаю на таможне.

      Гарольд не знал, что сказать. Невежливо как-то спрашивать раба, как он относится к рабству, но здесь оно, кажется, в порядке вещей. Чарльз не считает его позорным, Майк Альбани тоже.

      – Без рабства в таком месте не обойтись, – сказал Альбани. – Наши граждане любят веселиться и рисковать, а обслуживать всю эту веселуху некому. Даже госслужащие у нас в основном рабы, а в коммунальные службы свободных и подавно не заманишь.

      – Чудеса, – сказал Гарольд.

      – Это полезный институт, – подтвердил Чарльз. – Можно вести интересную, рисковую жизнь, не боясь, что с тобой случится что-то уж очень плохое – ну, разве что убьют, это да. В худшем случае ты разоришься и тебе придется работать.

      – Это тоже не навсегда, – продолжил Альбани. – Начинаешь,