Сквозь дебри и пустоши. Анастасия Орлова

и стоял в паре шагов с протянутой ладонью, на которой лежал ключ. Ей не восемь, как Эльсе, чтобы поверить в то, что тваремор станет бескорыстно помогать таким, как она!

      – До Виленска осталось чуть меньше тридцати километров, – холодно обронил он.

      – Догадываюсь! – огрызнулась Тари.

      – Он мог навредить нам, пока ты была в обмороке, – подала голос Эльса, – но он нам помог. Не уехал.

      Тамари метнула на неё раздражённый взгляд, поколебалась ещё секунду и всё-таки взяла ключ.

      – Ладно! Но я не стану искать тебя, чтобы вернуть фургон. Оставлю его на парковке госпиталя, идёт?

      – Можешь оставить его себе.

      – Обойдусь!

      – На здоровье, – пожал плечами Берен.

      Тамари смерила его колючим ежевичным взглядом.

      – Ждёшь благодарности за то, что выскочил нам под колёса и угробил мою машину? – поинтересовалась она.

      Берен усмехнулся себе под нос, прошёл к задней двери фургона за байком и, едва отворил её, как ему на плечо взлетело что-то рыжее.

      «Лисица!» – удивилась Тамари, замерев у водительской дверцы.

      – Что ж, желаю вам больше ни на кого не наехать. Хотя бы сегодня, – сказал Берен, выкатив байк на асфальт.

      – Угу. А тебе – глядеть, куда едешь, – мрачно отозвалась Тари.

      Она села за руль только тогда, когда он скрылся из виду. Облегчённо выдохнув, устало откинулась на спинку кресла. Заледеневшие, несмотря на тёплый день, пальцы всё ещё дрожали.

      – Испугалась? – сочувственно поинтересовалась Эльса, дожидавшаяся тётку на пассажирском сиденье.

      – Кого? Этого? С чего бы!

      – У него значок твареморов. Я видела, как ты испугалась, когда заметила. Но Берен хороший. Он помог нам. И Гудвин сказал, что ему можно верить.

      – Так! – Тамари положила руки на руль так резко, что фургон хрипло бибикнул. – Так! – повторила она, вздрогнув от неожиданного звука. – Во-первых, я никого не боюсь, тем более таких, как этот… – она тряхнула кудрями, не сумев сходу подобрать слово, подходящее новому знакомцу и подобающее для детских ушей. – Во-вторых, хватит выдумывать ерунду про всяких Гудвинов! Договорились?

      Под требовательным взглядом тётки Эльса кивнула, и та наконец повернула ключ зажигания.

      Несколько минут ехали молча.

      – Папа говорит, когда тебе страшно, ты становишься ядовитей дихлофоса… задумчиво произнесла девочка, глядя в окно.

      – Чего?!

      Фургон вильнул, но сразу выровнялся.

      – Это папа так говорит. И что в этом состоянии ты оказываешь невропаратическое… нервопралити… какое-то такое действие, – в общем, сильнее дихлофоса. Мне кажется, с Береном сейчас случилось как раз такое… нервопаралическое, вот.

      – Господи, Эльса! – Тари закатила глаза. – Ты даже слов этих не понимаешь! И давай ты не будешь подрабатывать голосом моей совести, ладно?

      – Но ведь друзья всегда говорят друг другу правду, даже если она не слишком приятная. Твои слова! –