Лёд одинокой пустыни. Не заменяй себя никем. Алина Данилкина

гнетущее тягостное молчание.

      – Может, Эсен права. Позволь напомнить, что нам нужны были деньги на строительство нового масштабного центра. Ты мечтал о лучшем оборудовании, о лучших врачах, о собственном университете при этом центре. Эта контрабанда поможет не только тебе быстрее реализовать задуманное, но и тысячам больных детей и их родителям. Порой наши принципы могут стать важнее всеобщего блага, так почему бы тогда не сбросить эти неподъёмные внутренние догматы со своих плеч? – с неуверенностью произнёс я.

      На эти слова я так и не получил ответа Хафиза. Он резко поднялся со старого обшарпанного кресла светло-баклажанового оттенка, из которого в разные стороны торчали части пенополиуретана. Каждый раз пытаясь уговорить лекаря поменять столь позорное для его имиджа кресло, я сталкивался с негодованием, под которым он прятал очередную тайну.

      – Павел, я еду на базу, ты со мной? – восторженно спросил Хафиз.

      Вовсе не раздумывая, я отправился с товарищем в уже привычное для моей греховности место. Добравшись до ржавого здания, мы встретили Фатиха и тех трёх головорезов – братьев-тройняшек. К нашему приезду вся команда была в сборе, не хватало лишь Эсен. Она, как всегда, опоздала почти на час, эффектно появившись на своём оранжевом мотоцикле, который гармонично сочетался с её шёлковым костюмом цвета восьмилучевого коралла сизой антелии. Всю ночь двенадцать мужчин и одна девушка вшивали пакетики кокаина под густые парики фарфоровых кукол, и всякий раз, когда умелый азиат слишком крепко брался за туловище одной из них, Эсен свирепо подскакивала подобно только что родившей медведице, оберегающей своё потомство. Она вшивала наркотики с ласковой грустью, будто проклиная себя за то, что вредит этим безупречным созданиям с маленькими ресничками и голубыми глазами. Сумев поймать её тяжелый уставший взгляд, я впервые увидел то, как Эсен переживает за что-то, кроме Хафиза, который на протяжении всей ночи разговаривал по секретному телефону насчёт логистики контрабанды.

      В шесть утра начало светать, и все уснули, за исключением лекаря и его инициативной сестры. Я, в свою очередь, инстинктивно зажмурился, нагло притворяясь, что погружаюсь уже в седьмое сновидение. Непреодолимое желание следить за Хафизом и Эсен пробудило во мне задатки скрытого наблюдателя, ведь я не понимал, как они так пристально и бессловно могут смотреть друг другу в глаза. Прошёл час, а они так ни разу и не отвели свои немигающие, будто присосавшиеся взгляды друг от друга. Мои напряжённые от долгого зажмуривания глазные мышцы склоняли меня прекратить бессмысленную детективную игру. Я начал засыпать, как вдруг Эсен встала с матраса, постеленного специально для неё на полу, и направилась в сторону Хафиза. С каждым шагом навстречу лекарю его сестра все более ритмично дышала, но внезапно прекратив, затаила дыхание и подошла к нему. Её пальцы бережно прикасались к его чувствительной коже, беспрекословно покрывающейся мурашками лишь от её взгляда. Эсен