Шолох. Орден Сумрачной Вуали. Антонина Крейн

Тилвас Талвани, мгновенно перехватывая мое запястье. – А ты у нас кто такая?

      И его приветливое выражение лица внезапно сменилось хищным оскалом.

      Гурх.

      – Налоговая! – рявкнула я, ребром свободной ладони ударив его по шее.

      2 

      Плачущая роща

      Actum est, ilicet.

      «Дело закончено, можем расходиться».

      Чего-чего, а удара Тилвас не ожидал.

      Как минимум настолько подлого. Я заранее активировала кольцо с эффектом оцепенения, надетое на мизинец, и теперь оно, коснувшись кожи аристократа, шарахнуло Талвани магическим разрядом. Тилвас вздрогнул и задохнулся, инстинктивно отпрянув, а потом застыл.

      Я прикрыла ему глаза – моргать оцепенение тоже не позволяет, а я не изверг, – и дернула за амулет еще раз.

      И еще. И еще.

      Да что ж такое-то! Из чего эта цепочка сделана, что не рвется?!

      Намертво вцепившись в подвеску, я практически вытянула онемевшего Тилваса из кареты. Я уже прикидывала, насколько уместным будет развернуть его спиной и, нежно убрав с шеи волосы, расстегнуть подвеску традиционным способом, когда цепь все-таки поддалась.

      – Ну наконец-то, – выдохнула я и погладила господина Талвани по щеке. – Прости меня, парень. Считай платой за въезд в наш город. Надеюсь, с тебя не убудет. И не надо меня догонять, только ноги в лесу переломаешь.

      Тилвас, что логично, не отвечал.

      Зажав трофей в кулаке, я спрыгнула на землю и рванула прочь в подступающих сумерках. Однако я убежала недалеко: позади вдруг раздался отчаянный хрип. Полный боли, будто последний крик раненого животного, он был настолько безысходным, что я застыла на месте, чувствуя, как ужас ввинчивается шурупом между лопатками.

      Черные птицы вспорхнули из придорожных кустов. Пыль поднялась от промчавшегося по роще ветра.

      Вздрогнув всем телом, я обернулась.

      Тилвас Талвани, отошедший от заклинания, буквально вывалился из кареты. Одной рукой он держался за горло. Кожа его посерела, глаза лихорадочно горели, из уголка рта и из ушей текла кровь, заляпывая шикарную тунику. Он пытался дышать – его грудь тяжело поднималась и опускалась рывками, с трудом, но что-то ему мешало.

      – Что случилось? – обомлела я.

      – Меда… льон… – одними только губами произнес Тилвас.

      Потом глаза его закатились, и он рухнул на пыльную дорогу.

      Я обмерла. Затем попыталась заставить себя отвернуться. Бежать дальше. Не мои проблемы. Именно так должен поступать нормальный вор – сваливать от неприятностей со всей доступной ему скоростью. Именно так меня учил Мокки Бакоа. Да что там Мокки – так учила сама, мать ее, жизнь… Глумливая. Беспощадная. Садистка.

      Выругавшись, я бросилась по дороге. Но не прочь – а обратно к карете.

      Я упала возле аристократа на колени и завязала порванную цепочку грубым узлом вокруг его шеи. Только сейчас я заметила, что в моих руках медальон потух, став скучно-черным, зато на груди Талвани снова замерцал,