Школония. Медина Мирай

Настя с порога.

      Я кивнул.

      Гостья мешкала. Только ступила пару шагов и остановилась примерно в метре от меня.

      – Как спалось? – спросила она уверенно и искренне, но, поверьте, годы, проведенные с моей сиделки, развили мое чутье.

      Я закивал и улыбнулся.

      – Вот и прекрасно, – с облегчением сказала она и села на стул. Я сидел на кровати, свесив ноги, – Марк, понимаешь… За дни, проведенные с тобой, я перестала относиться к тебе профессионально. С тобой мне не хотелось проявлять сдержанность, как с обычными пациентами, чьи родители платят мне за это деньги. С тобой я была искренна и честна. И благодаря этой связи и моей привязанности к тебе… я буду навещать тебя в детском доме.

      Детский. Дом.

      Тюрьма – первое, что пришло мне в голову. Я неоднократно видел в новостях передачи о воспитателях, целые журналистские расследования о том, как они издеваются над детьми и даже над инвалидами. Их обидеть проще всего. А меня так и подавно, ведь я не могу ходить и говорить. Не убегу и ничего никому не скажу. Я буду в ловушке.

      По спине пробежал холодок. От мысли, что скоро меня будет окружать общество незнакомых людей, множество миров, в каждом из которых можно утонуть, начала кружиться голова. Так сильно, что я едва не свалился на пол.

      – Марк, – Настя заметила резкую смену моего настроения, – все хорошо. Я знаю воспитательниц в этом детском доме. Они все очень заботливые и хорошие женщины, все замужние и с детьми.

      Настя нежно провела ладонью по моим волосам и спустила ее к щеке, большим пальцем стирая мокрую дорожку. Ее глаза сверкали от подступающих слез, губы были слегка приоткрыты, но зубы стиснуты, будто за ними она сдерживала бесконечные объяснения.

      – Прости. Я не могу тебя забрать, малыш. Не могу, потому что… – она закусила губу, – потому что просто некуда. У меня однокомнатная квартира, в которой я живу с мамой. Сейчас она больна, и я за ней ухаживаю. Не хочу ограничивать тебя в свободе, держать где-то в уголке комнаты и доставлять неудобства.

      «Мне не так важно, где. Главное – быть с тобой».

      – А там, в детском доме у тебя будет раздолье, – неожиданно оптимистично заявила Настя. – Ты заведешь много друзей, вот увидишь! И, что главное, – она сбавила тон, – там ты найдешь таких же сильных детей, как ты сам.

      Мрачный образ детского дома в моем сознании стал медленно растворяться, уступая место светлому месту с приветливыми и заботливыми воспитательницами и детьми, готовыми подружиться со мной. Я найду таких же прикованных к инвалидному креслу, как и я. Узнаю, как они становятся сильными. Буду среди своих.

      Такая жизнь кажется заманчивой. Неужели это мое вознаграждение после всего перенесенного ужаса? Ведь после всего плохого обязательно должно прийти что-то хорошее, и наоборот? Разве не это закон жизни? Но есть люди, которые живут по-особенному: для кого-то всегда приходит что-то плохое, а для кого-то – хорошее. Но понятия у всех свои. Для кого-то хорошее – это проснуться, не умерев во сне. Для кого-то