У зла нет власти. Марина и Сергей Дяченко

будем?

      – Ты у моей мамы полхолодильника сожрал! А теперь нет ни минуты лишней!

      – Хорошо. – Максимилиан уселся на трон с высокой черной спинкой, закинул ногу на подлокотник. – Первое: изнанка – не другой мир. Это часть нашего мира. А значит, когда мы уйдем на изнанку, здесь время не остановится. Саранча все так же будет топать и к послезавтрашнему утру встанет у замка.

      – Ясно, – пробормотала я сквозь зубы.

      – Второе: на изнанке можно отыскать потерянные нити. Забытые, спутанные. Если где-то можно найти следы Оберона – только на изнанке.

      – Ясно, – отозвалась я куда с большим энтузиазмом.

      – Третье: долго оставаться на изнанке нельзя. Портит характер.

      – Да ну? – Я не сдержала нервный смешок. – А если у кого уже испорчен?

      – Тот сам себе злобный домовой, – отозвался Максимилиан без улыбки. – Если долго пробыть на изнанке жизни, все на свете начинает казаться отвратительным, мерзким… Кругом мерещатся враги. В конце концов человек захлебывается в собственной желчи.

      – Весело, – сказала я, никакого веселья не чувствуя.

      – Поэтому мы будем входить на изнанку и возвращаться обратно так быстро, как только сможем.

      – Согласна.

      Максимилиан покачал ногой в черной кроссовке:

      – Для того чтобы пройти на изнанку и вернуться, нужны двое. Два мага.

      Я кивнула. Разумеется: если бы Максимилиан мог обойтись без меня – обошелся бы.

      – Ты готова?

      – Хоть сейчас, – сказала я так громко и уверенно, как только смогла.

      Он серьезно глянул мне прямо в глаза. Взгляд у него был сумрачный – мурашки по коже.

* * *

      Через полчаса мы приземлились на широком пыльном подоконнике кабинета Оберона. Я бы не нашла его среди многих окон замка – но Максимилиан, кажется, бывал здесь не раз. Он птицей впорхнул внутрь; я сперва повисла на руках, посмотрела вниз на ров с острыми кольями, потом, ругаясь, залезла в окно.

      В комнате было по-прежнему пусто. Темнела крысиная дыра в полу. Штора, прикрывавшая книжный шкаф, белела размытыми пятнами – известка?

      – Начнем отсюда. – Максимилиан хищно огляделся. – Поднимись на скамейку.

      – Зачем?

      – Чтобы мы были одного роста, – терпеливо объяснил Максимилиан. – Вот так.

      Прежде чем забраться на скамейку, я отвернула край клетчатой шкуры, чтобы не запачкать. Мне не хотелось ничего портить в кабинете Оберона – даже теперь, когда кабинет разорен, а король пропал. Встав кроссовками на светлое дерево, мысленно попросив у Оберона прощения, я обернулась к некроманту.

      Покидая свой замок, он переоделся. Теперь на нем были кожаная куртка, короткие штаны, мягкие сапоги выше колен – все аспидно-черное. Тонкий плащ крепился у горла черной эмалевой застежкой.

      – В черном-пречерном лесу… – пробормотала я с нервным смешком. – На черной-черной поляне…

      – Что?

      – Ничего…

      – Боишься?

      – Кто, я?!

      – Ну вот и ладненько.

      Он стоял передо мной, и теперь мы действительно были одного роста. Максимилиан