Его счастливое детство. Алексей Воробьев-Обухов

устанавливать книги по номерам на своей полочке, приучаясь к порядку и аккуратности.

      Методами поощрения, которые применялись ко мне за достигнутые успехи были поездки на Кремлевском, или Похвалинском элеваторах (фуникулерах), а также на Финляндчиках – маленьких открытых катерах с навесом, осуществлявших перевозку нижегородцев через Оку и Волгу. Нижегородцы называли эти пароходики Финляндчикамн, так как они принадлежали Финскому акционерному обществу, доживавшему свой век.

      Валентина Ивановна оказывала на меня огромное благотворное во всех отношениях, влияние. И я не побоюсь сказать, перефразируя известные слова Максима Горького о книгах, что всему, что есть во мне хорошего, я обязан Валентине Ивановне.

      В заключение расскажу об одном эпизоде, который остался в памяти на всю жизнь.

      На улице упала лошадь, запряженная в телегу с горой тяжелых мешков. Возчик, дергая лошадь за узду, пытался ее поднять, но ей это не удавалось. Она беспомощно мотала головой и дергала передними ногами. Тогда извозчик, рассвирепев и страшно ругаясь, принялся избивать беднее животное палкой кнута. Лошадь ржала, пыталась встать на передние ноги и снова валилась на мостовую. Ее глаза выражали страдание. Валентина Ивановна не прошла мимо, как другие прохожие, не увела меня, а подошла к возчику и стала громко требовать, чтобы он прекратил бить лошадь. Извозчик послал ее подальше. Тогда Валентина Ивановна громко закричала, что позовет милиционера и извозчик ответит за истязание животных. Мужик оторопел, собравшиеся прохожие поддержали Валентину Ивановну, а два молодых парня начали умело распрягать лошадь. И когда были сняты дуга, оглобли и постромки, вместе с извозчиком они помогли лошади подняться. Ее шерсть лоснилась от пота, а ноги дрожали… Толпа разошлась. К Валентине Ивановне подошел пожилой, хорошо одетый мужчина н поблагодарил ее. Я стоял, готовый громко разреветься…

      Рассказывая дома и Тусе про этот случай, я вновь переживал все увиденное и вместе с Тусей придумывал страшные кары живодеру-извозчику.

      Такой была моя дошкольная воспитательница. Я расстался с ней, когда пошел в школу, но и на новой квартире Валентина Ивановна изредка забегала к нам проведать «своего первого», как она говорила, ученика.

      В 1941 году, как только началась война, Валентина Ивановна, как и большинство лиц немецкого происхождения, была выслана без права проживания в крупных городах. Вернувшись из ссылки, она работала воспитательницей в детском доме в Анкудиновке.

      Первая дача

      Первая дача, на которую меня вывезли родители, находилась на Мызе (около конечной остановки теперешнего трамвая). До революции Mызa считалась ближним дачным местом состоятельных нижегородцев. После революции дачи продолжали существовать, но уже в качестве постоянных жилых домов, приспособленных к нашей холодной зиме. В них получили прописку остронуждающиеся рабочие телевизионного завода,