Государственный палач. Сергей Сибирцев

чай, не шпана местечковая, чай, на службе государственной. Ты, Жорик, все-таки есть телохранитель слуги государства, шутка ли…

      – Мужик! Уснул, что ли? Шагом к командиру, – каким-то помягчевшим, занудно отцовским, воспитательным голосом возвратил меня в глупую действительность сторож Гриша. И для пущей убедительности потрогал мой устаревший позвоночный столб каким-то неэластичным предметом – разумеется, каким-нибудь облезлым наследственным «макаровым».

      – Я, Григорий, в душе сам военный и понимаю… – Не снимая кистевого замка с затылка, заперебирал я ногами в направлении настороженно примолкшей иномарочной штаб-квартиры государственных сторожей.

      Более обстоятельный допрос снимался уже в самом мягком сплошь кожаном нутре лощеной машины.

      – Складно говоришь, паренек. Хорошо, я разрешу тебе связаться по твоей рации. Хорошо. А вдруг твоя баба занята, а? Настроение испортим. Ему может не понравиться… – рассуждал вслух старший сторож, вполоборота сидя на переднем пассажирско-командирском месте.

      Я же отдыхал во втором, президентском ряду, по-дамски притиснутый в угол совершенно немногословным коллегой старшего, только вместо вожделенной изящной трепетной кисти на моем желудке возлежало согревшееся короткоствольное дуло пистолета-пулемета, готовое в любой миг любезно набить мне его свинцовым спрогоряча шашлычком… «Но-но!» – пару раз неуважительно проворчал мне хозяин навостренного увесистого «шампура», когда я вздумал для убедительности по закоренелой привычке вставить интеллигентский жест раскрытой ладонью. И мой жест тотчас же сконфузился на полпути, и вместо искреннего, подтверждающего правоту движения получилось противоположное задуманное – клеклое, размазанное, мямлистое.

      После того как молодцеватый Гриша втолкнул меня в гостеприимно раскрывшуюся лакированную дверцу, сам он тут же профессионально дематериализовался. Наверняка бедный малый вновь засел куда-нибудь в облезлый гостеприимный кусачий кустарник и через какое-нибудь инфракрасное пенсне обозревает прилегающую охраняемую территорию. Интересно, как этот Жорик договаривается с любопытствующими псами, ведь эти беспардонные приятели запросто могут и матом оглашенным покрыть на своем собачьем наречии – следовательно, выдадут место временного схрона тайного государственного сторожа. Да-а, службишка тоже не из почетных… В любое непогодье – всегда снаружи, потому что «наружка».

      – Что же прикажешь с тобою делать, а, паренек? Сам посуди, хозяин приехал отдохнуть, а тут мужик с пукалкой, со складным финарем. Наручники тебе на кой хрен? Ты что, собрался нарядить хозяина в эти браслетки? Совсем ты подозрительный, паренек. Отвлекаешь. Сиди тут с тобой. Ты, паренек, не обижайся. Придется тебя ликвидировать. Служба…

      – Господа, господа! Я сам на службе. Поймите, господа, она заставила. Она президент. Она, стерва, приказала! Я подневольное…

      – Во-первых, президента неучтиво называть плохо. А во-вторых, паренек, не обзывай нас господами.