Сказать почти то же самое. Опыты о переводе. Умберто Эко

I lunghi riccioli dei suoi capelli d‘oro mi sfioravano le guance. Da questo istante, un turbamento sconosciuto s‘impadroni di me. (Giardint)

      [† Я был единственным мальчиком на этой пляске, куда привел свою подружку, еще совсем юную Сильвию, девчушку из соседней деревни, такую живую и свежую, с черными глазами, правильным профилем и кожей, слегка тронутой загаром!.. Я любил лишь ее одну, я видел лишь ее одну, до этой минуты! В хороводе, где мы плясали, я едва заметил блондинку, высокую и красивую, которую все звали Адрианой. И вдруг, следуя правилам танца, Адриана очутилась одна со мною посреди круга. Мы были одинакового роста. Нам велено было поцеловаться, а танец и хор кружились все живее. Целуя ее, я не сумел удержаться и стиснул ей руку. Длинные кудри ее золотых волос слегка коснулись моих щек. С этого мига неизведанная тревога овладела мною. (ит., Джардини)]

      Еrо il solo ragazzo in quella ronda, dove avevo condotto la mia compagna ancora giovinetta, Sylvie, una fanciulla della frazione vicina, così viva e fresca, con i suoi occhi neri, il suo profilo regolare e la sua carnagione leggermente abbronzata!.. Non amavo che lei, non vedevo che lei, – sino a quel punto! Avevo appena scorto, nel giro della danza, una bionda, alta e bella, che chiamavano Adrienne. A un tratto, seguendo le regole del ballo, Adrienne si trovò sola con me, proprio al centre del cerchio. Eravamo di pari statura. Ci dissero di baciarci, e la danza ed il coro volteggiavano ancor più vivaci. Nel darle quel bacio, non potei trattenermi dallo stringerle la mano. I lunghi anelli morbidi dei suoi capelli d‘oro mi sfioravan la guancia. Da quell‘istante, mi prese un turbamento ignoto. (Eco)

      С точки зрения семантической все эти переводы корректны. Можно было бы сказать, что все они «верно» передают то, что происходит на лугу, и успешно навевают ту атмоферу, которую хотел воссоздать Нерваль. Читатели могли бы со словарем в руках перевести их обратно на французский, и получилось бы нечто достаточно похожее на текст Нерваля – и последний в любом случае было бы легко опознать «анаграфически»[53]. И все-таки, пусть даже другие критики это замечали, призна́юсь, что, многократно перечитав этот текст, я лишь при его переводе осознал один стилистический прием, которым Нерваль пользуется часто, хотя читатель и не отдает себе в этом отчета (если только не прочтет этот текст вслух – как должен делать переводчик, если он хочет выявить именно ритм текста). В сценах высокого сновидческого напряжения, как эта, появляются стихи: то полные александрийские, то полустишия, то одиннадцатисложники. В цитированном отрывке появляются по меньшей мере семь стихов: одиннадцатисложник (J’étais le seul garçon dans cette ronde, «Лишь я был парнем в этом хороводе»), броские александрийские (как une blonde, grande et belle, qu’on appelait Adrienne, «красотка Адриенн, стройна и белокура», и je ne pus m’empêcher de lui presser la main, «сдержаться я не мог и руку ей пожал») и несколько полустиший (Sylvie, une petite fille, «Девчушка Сильвия»; Nos tailles étaient pareilles, «Мы были ровня ростом»; Les longs anneaux roulés, «И нежно-золотые, свисающие кудри»). Кроме того, здесь присутствуют внутренние рифмы (placée, embrasser, baiser, m’empêcher, presser — все это в пределах трех строк).

      Известно, что в прозаическом тексте рифма или метр зачастую нежелательны. Но только не у Нерваля: повторяю, у него эти черты появляются лишь в определенных сценах, где автор, по всей видимости, хотел (или не хотел осознанно, но дискурс его протекал так, чтобы наиболее адекватно передать его чувство), чтобы воздействие на читателя оказывалось почти подсознательно.

      В этом случае переводчик не может отказаться от задачи произвести на своего читателя такое же воздействие, и мне кажется, что в четырех переводах, цитированных выше, попытки добиться такого воздействия сделано не было, если не считать кое-каких результатов, которые я назвал бы случайными, поскольку они возникают в силу буквального перевода (как поп amavo che lei / non vedevo che lei, «я лишь ее любил, / я видел лишь ее» или una bionda alta e bella, «высокую блондинку», – и лишь в первом переводе есть одиннадцатисложник eravamo di eguale

53

Кроме всего прочего, следует отметить, что все цитируемые здесь итальянские переводы сохраняют число строк оригинала.