Ярость огня. Розария Мунда

смотрит мне в глаза и хранит секреты, которые мы доверили друг другу.

      Вперед, вперед, вперед. Счастье, накатывающее волнами, когда ты чувствуешь, что мчишься в будущее, когда забываешь. Пока не исполняется семнадцать лет. Крылья на горизонте, моя семья, восставшая из мертвых, возвращение позабытых надежд. Кузина Джулия, что улыбается мне через стол в кабинке полутемного паба, рассказывая, как сильно я похож на мать и как она скучала по мне.

      Энни, стоящая перед разрушенным отчим домом и падающая на колени, наглядно демонстрирующая, как раб склоняется перед господином, моля о пощаде. Ее пальцы обводят следы, оставшиеся от пламени дракона моего отца.

      Джулия сюр Эринис в воздухе. Мы с Пэллором сражаемся против них.

      Огонь.

      Шлем Джулии валяется у моих ног на крепостной стене. Атрей, который положил ладонь мне на лоб, словно желая избавить меня от ран, прошлого, от моих преступлений.

      «Встань, сын Каллиполиса».

      – Ли?

      Солнце давно зашло, но даже во тьме я распознал силуэт склонившейся надо мной Энни. Я узнал прикосновение ее ладони к моему лицу, аромат дыхания, теплого и родного. И непонятные мне звуки, как будто кто-то плачет. А затем я сглотнул вставший в горле ком, и звуки утихли.

      Энни откинула простыни и свернулась калачиком на постели рядом со мной.

      Кажется, будто кто-то пытался говорить за меня:

      – Я вернулся к тебе. – Мой голос показался мне незнакомым, хриплым и натужным, словно я пьян.

      Я услышал ее, почувствовал, впитал.

      – Знаю. Я знала, что ты вернешься. – Она обняла меня, как когда-то обнимал ее я.

      – Энни, тело…

      Ее пальцы скользнули по моему лицу:

      – Я собираюсь вернуть ее.

      – Они позволили тебе?

      В течение нескольких мгновений Энни не произнесла ни слова. А затем в ее голосе проявились стальные нотки:

      – Не беспокойся об этом.

      – Не знал, что ты такая… нарушительница правил.

      Она шмыгнула носом, но этот звук больше напоминал фырканье. Я почувствовал, как ее губы коснулись моего лба.

      – Ты и половины не знаешь.

      После этого кошмаров становится меньше. Ароматы, тепло ее тела удерживали меня подобно якорю, когда течение начинало относить меня все дальше. Когда у меня не получалось вспомнить, зачем я сделал то, что сделал, и когда не получалось отыскать причины, благодаря которым я превратился в того, кто убил своего кровного родственника.

      Ее губы коснулись моих губ осторожно, словно она просит меня что-то вспомнить.

      «Мы монстры. Даже если они называют нас иначе».

      Я ощущал сладость губ, языка, впитывал ее в себя, словно хотел утонуть в ней. Я поступил так ради этого. Ради нее. Ради Энни в моих объятиях.

      Хватит ли этого?

      Стоит ли той пропасти, преисполненной страданием, когда Эринис пронзительно оплакивала потерю Джулии?..

      Лучи предрассветного солнца пробились сквозь занавески больничного окна, и Энни беспокойно зашевелилась рядом со мной.

      – Пора. Я должна сделать