Ярость огня. Розария Мунда

трудом сдерживая гнев, я процедил сквозь зубы:

      – Она выглядела взволнованной. После. Говорила о… семье. И преданности.

      Пальцы Джулии, запутавшиеся в моих волосах, бездумно распрямляющие кудри, наши тела, сплетенные вместе под легкими как пушинка одеялами, которые и не снились моей семье. «Ты бы всегда любил свою сестру? Даже если бы она тебя предала? Что бы ты сделал, если бы она предала тебя?»

      Странная, неожиданная влага, появившаяся на моем плече, показалась настолько противоестественной, что поначалу я даже не понял, что происходит. Не понял, что Джулия плакала.

      Радамантус барабанил пальцами по подлокотнику кресла.

      – Думаешь, она писала Лео, кузену, который служит наездником узурпатора? Мы запретили ей общаться с ним после его последнего отказа.

      Дело снова вступил в разговор, и его тихие слова прозвучали так, словно он только начинает осознавать, что происходит:

      – Джулия хоть раз слушалась, когда ей что-то запрещали?

      Его слова встретила тишина. Как будто все присутствующие тщательно взвешивали этот аргумент. А я по-прежнему стоял перед ними на коленях, как живое тому доказательство.

      Безжизненный голос Иксиона донесся до меня, нарушая воцарившуюся тишину:

      – А тебя не посещали мысли доложить об этом раньше, Грифф, а?

      Я поднял голову, чтобы взглянуть на него. Лицо Иксиона – продолговатая, испещренная морщинами копия лица Джулии: с теми же угольно-черными волосами, горящими глазами на бледном лице и тонкими губами, с которых так часто срывался смех. Но если смех Джулии звучал жестоко из-за беззаботности, то смех Иксиона просто был всегда жесток.

      «Не говори».

      Но я не смог сдержаться:

      – Я думал, мне не пристало рассказывать о делах Первой Наездницы с ее Альтернусом.

      На мгновение единственными звуками в зале стали приглушенные крики чаек, доносившиеся сквозь окна, и эхо моих безрассудных слов, отскакивающих от стеклянных стен.

      Иксион вскочил с места, и его мантия всколыхнулась в воздухе:

      – Гаресона стоит выпороть за подобный тон.

      Хотя мне следовало испугаться, но я чувствовал лишь ярость. «Сделай это, Иксион. Спустись на землю. Это единственное место, где ты сможешь победить меня».

      Дело, стоящий рядом со мной, сделал полшага вперед, чтобы встать между Иксионом и мной. Еще одна ошибка: меньше всего Нестору нужны были новые причины подозревать, что его сын симпатизирует нижестоящим.

      – Хватит, – заявил Радамантус. – Мы попусту тратим время. Необходимо организовать поисковые отряды и отправиться на юг.

* * *

      Я не всегда считался оруженосцем Дело. Поначалу я служил Иксиону.

      Иксион был весьма изобретателен в своей жестокости. «Хочешь знать, где я этому научился?» – спрашивал он. Ответ никогда не менялся, даже если был далек от истины. «В Дворцовый день. От простолюдинов вроде тебя, в Дворцовый день».

      К тому моменту, как об этом прознали Джулия и Дело и сообщили отцу Дело, жестокое обращение