Sadcore. Ян Ващук

двигаясь на тонких полупрозрачных конечностях, рассредоточились по парку вокруг памятника, чтобы успеть собрать бутылки, пачки из-под сигарет и обертки от семечек до наступления тусклого январского рассвета.

      Мы познакомились на остановке

      Мы познакомились на остановке. Был поздний декабрьский вечер, крупными хлопьями валил снег, вокруг нас не было ни души – только я, она, проезжающие мимо пустые трамваи и в отдалении расплывчатые огни квартала, где все уже были дома, рядом с елкой и семьей.

      Это был тот самый волшебный вечер, когда в слякотную Москву наконец приходит новогоднее настроение – когда никто уже не ждет его, не рассчитывает на него, не верит во всю эту чепуху из рекламы Coca-Cola, – и тут оно вдруг обрушивается откуда-то из космоса, настигает и захватывает тебя прямо на выходе из метро, материализуется в виде одинокой ослепительно красивой девушки посреди заснеженного пустыря в центре транспортной развязки, берет тебя за рукав и по-свойски спрашивает:

      – Простите… А вы мне не поможете добраться до платформы Северянин?

      – Да-а-а-а?.. – растерянно ответил я с неопределенной интонацией, что прозвучало скорее как вопрос, не шутит ли она, чем как согласие помочь.

      Девушка звонко засмеялась, кивнула вслед уходящему трамваю и невозмутимо продолжила:

      – Может, пешком?

      Через несколько минут мы шли по девственному снегу между трамвайных рельсов, светлыми фигурками на фоне спящего индустриального пейзажа Ростокино с черными окнами старых заводов и строящихся небоскребов, по берегу широкого и шумного Ярославского шоссе.

      Мы весело болтали обо всем на свете, моментально достигнув той легкости общения, когда ты почти не слушаешь собеседника, а просто наслаждаешься звуком его голоса, и с легким нетерпением ждешь, когда он закончит, чтобы ты мог открыть рот и начать говорить сам, доставляя ему точно такое же, почти эротическое удовольствие.

      У нас оказалось столько общего, что мы едва ли не с досадой перебивали друг друга, спеша поделиться все новыми и новыми подробностями своей жизни, которые сближали нас с сумасшедшей скоростью. Мы шли очень быстро, почти бегом, и говорили очень громко, почти крича – о кошках, машинах, музыке, учебе, спорте, морозе, фотосессиях, Москве, архитектуре, прогулках, трамваях, и каждая тема порождала дюжину новых. Концентрация близости была так велика, что мне казалось, что мы вот-вот замолчим и начнем целоваться и заниматься сексом прямо тут, на снегу.

      Я всматривался в ее лицо, пытаясь понять, чувствует ли она то же самое, как вдруг отчетливо услышал:

      – Я просто сразу хочу сказать, что я за Путина!

      – Что-что? – осоловело переспросил я, видимо, как Николай II в тот момент, когда красный комиссар сообщил ему, что сейчас он и его семья будут расстреляны.

      – Я