Вино с нотками смерти. Виктория Балашова

призывно распахнула дверь «Ленка».

      Они с Германом чуть-чуть потоптались у входа, пропуская друг друга вперед, в итоге Герман сдался на милость победившему феминизму и прошел внутрь. Справа, как и обещала надпись, красовались туалеты, слева располагался прилавок магазина, за которым стояла явно перепуганная женщина.

      – Никуда не уходите, – велел ей Герман. – Я вас позже допрошу.

      Та помотала головой: мол, никуда ни ногой.

      Экскурсоводша повела детектива вверх по лестнице. На втором этаже массивные двери, которые вели в дегустационный зал, стояли распахнутыми, а в самом зале перед глазами представала застывшая картина. Возле окна стоял полукруглый стол, на котором красовались бокалы и пиалы с печеньками. За столом сидели четыре женщины, одна горестно всхлипывала. В центре зала на стуле сидела, как изваяние, пожилая дама – видимо, Нелли Павловна. Возле стены, на другом стуле, примостилась еще одна женщина. Она обмахивалась веером и вздыхала, закатывая глаза к потолку.

      – Здравствуйте, где потерпевшая? – с надеждой, что мертвая все-таки не совсем мертва, спросил Герман присутствовавших.

      – Тут она, – ответила тихо одна из стажерок, показывая на пол.

      Детектив подошел к столу и увидел, что, действительно, на полу лежала «потерпевшая», рядом с ней валялся стул.

      – Кто-то ее уже осматривал?

      – Я осматривала, – откликнулась женщина с веером. – Я тут медсестрой работаю. Меня сразу вызвали, как она упала.

      – Так, начнем по порядку. – Герман прошел к краю стола, достал из портфеля бумагу, ручку и мобильный телефон. – Сейчас я все тут сфотографирую. Из полиции уже должна была выехать машина с судмедэкспертом и другими специалистами. Поэтому пока так и сидим, ничего не трогаем. Они снимут отпечатки пальцев, заберут посуду и бутылки.

      Детектив начал скрупулезно фотографировать все подряд. Потом он сел за стол и включил диктофон. На листе бумаги размашисто написал: «Протокол».

***

      На сей раз вышвырнуло из человеческого мира в пустыню совершенно бесчеловечно. Даже такому бестелесному созданию было больно и обидно. Он мысленно потер несуществующими руками несуществующие бока, вспомнив, как его напоследок отделали скалкой. А дело было так. Попала Сущность из пустыни в деревню. Вообще-то, Сущность – это не «он» и не «она», поэтому такая путаница в местоимениях. По той же причине Сущности все равно, в кого превращаться в мире людей. В поисках портала, который бы вывел из пустыни, он забрел на скотоводческую ферму – очередной мираж, понятное дело, – и нашел там дырку в заборе. Пролез. А вылез уже в деревне. Лучше б не вылезал, потому что вошел в тело сильно пьющего мужика. Тот уж помирать после очередной попойки собрался, а тут сущность его тело и забрала, не вникнув в суть дела.

      – Ах ты тварюка така! – до сих пор звучал в условной голове голос «супружницы». – Знову напывся, собака! Хай тоби грець!

      И баба помчалась за ним со скалкой по деревенской улице. Никакого сострадания