Неисповедимы пути туриста. Семён Ходоров

в парижском квартале Ла-Дефанс.

      День пятый. Утром обнаружилось, что после вечернего ужина, который мы соорудили на основе продуктов, купленных в супермаркете, у нас остался набор французских сыров, разные копчёности и даже непочатая бутылка вина. Поскольку завтрак входил в гостиничный сервис, у меня созрело, ранее незапланированное, решение – посетить знаменитый Булонский лес и устроить там небольшой пикник с оставшимися гастрономическими яствами. Если быть до конца откровенным, то тоже самое рекомендовал нам наш незабвенный путеводитель, в котором открытым текстом подчёркивалось, что Булонский лес – это западное «лёгкое» Парижа, которое упоминалось на многих страницах романа Ги де Мопассана «Милый друг». Я вдруг вспомнил, что ещё будучи пионером, втайне от родителей, перечитывал, кажущиеся тогда более, чем эротическими, эпизоды романа. Вспомнил, что классик женской прозы писал, что Булонский лес был, с одной стороны, знаменитым местом прогулок богатых людей, а с другой, имел репутацию укрытия, которым часто пользовались для тайных любовных встреч. Именно тогда в народе говорили, что в Булонском лесу брачные союзы заключались без присутствия священника. А сегодня, по заверению всё того же путеводителя, ночами район Булонского леса наводняют, самые красивые в мире, парижские девушки лёгкого поведения, ищущие знакомств с мужчинами, которые передвигаются уже не в каретах, а в дорогих автомобилях. Что можно здесь сказать, если даже русский поэт Евгений Евтушенко в одном из своих стихотворений писал:

      «Какие девочки в Париже, чёрт возьми!

      И чёрт – он с удовольствием их взял бы!

      Они так ослепительны, как залпы

      Средь фейерверка уличной войны.

      Война за то, чтоб царственно курсируя,

      Всем телом ощущать, как ты царишь,

      Война за то, чтоб самой быть красивою,

      За то, чтоб стать мадмуазель Париж!»

      Ожидая с Сашей на улице наших жён, под впечатлением евтушенковской поэзии, я стал меланхолически вглядываться в проходящих молодых парижанок и пересчитывать их. Поскольку улица, где мы стояли, была достаточно оживлённой, а Мила и Слава собирались довольно долго, то среди полутысячи прошедших мимо меня мадмуазелей я признал, действительно, «красотками», в лучшем случае, три десятка из них. Отмеченное, возможно, говорило о неполном моём понимании французской гламурности или о том, что современные критерии оценки женских прелестей претерпели существенные изменения со времён Мопассана, Золя и Стендаля.

      Я утвердился в этом своём, возможно некомпетентном, мнении, когда мы, гуляя аллеями Булонского, уже не леса, а парка, не встретили ни одной красивой женщины, напоминающей, хотя бы отдалённо, Мадлен и Сюзанну, героинь мопассановского романа «Милый друг». В чаще леса, открыв на берегу озера бутылку вина, мы с аппетитом закусывали знаменитыми