Эта жестокая грация. Эмили Тьед

бросила взгляд через плечо. На нее никто не смотрел. И озлобленная толпа не шла по ее душу. Пока.

      – Адрик, что мне делать?

      – Докажи им, что они ошибаются. Найди Фонте и сохрани ему жизнь.

      – Я пытаюсь!

      – Знаю. – Он покосился на нее. – Ты всегда пытаешься.

      Чем ближе они подходили к городу, тем ярче становились мерцающие огни.

      Алесса опустила голову и перед полусонной стражей у ворот оголила непомеченые запястья. Адрик сердечно пожелал им спокойной ночи и обменялся подобием мужественного рукопожатия.

      Убедившись, что вокруг безлюдно, Алесса отперла вход в первый тоннель, и брат с сестрой скользнули внутрь.

      – Все еще не верится, что ты не рассказал мне про Айвини.

      – Я уже извинился. – Тени от решетки дробили освещенный лунным светом силуэт Адрика. – Запри.

      Алесса повернула ключ в замочной скважине.

      – Доволен?

      – Никогда. Нужно забрать у тебя ключи.

      – За кражу ключей от крепости карают изгнанием.

      – Ох нет, только не изгнание. Я бы никогда не сделал того, за что могут изгнать, особенно не стал бы идти против указа церкви и брататься с тобой.

      – За это не изгоняют. Только запирают на несколько дней.

      – Фух, а я-то переживал. Итак, раз я уже рискнул своей свободой, скажи, кого выберешь, чтобы я мог сделать ставки.

      – Еще не решила, да и все равно не рассказала бы. Надеюсь, ты станешь последним человеком на Саверио, который узнает эту исключительно важную информацию.

      Адрик фыркнул.

      – Ну и ладно. Заслужил. Но все интересуются.

      – А с чего они решили, что ты знаешь? Я тебе больше не сестра, забыл? – Алессе не удалось скрыть свое негодование. – Ты отдал меня богам.

      – Погоди-ка, – возразил он, обратив взор к потолку. – В Верите говорится, что это родители должны отречься от избранного ребенка в пользу общества. Там ни слова о братьях или сестрах.

      – О, так вот почему ты до сих пор со мной общаешься? Братская лазейка?

      – Я к тому, что в глазах Богини я не делаю ничего предосудительного.

      В отличие от Алессы, которая вообще-то нарушала священные правила. Как типично для Адрика: выкрутиться за счет технических деталей и обрушить всю вину на нее. Он всегда умел выпутываться из неприятностей.

      – Лазейка лазейкой, но если мама узнает, что ты плюешь на ее священную жертву и поддерживаешь со мной связь, то отхлещет тебя по самое не балуй.

      – О, Лесса, не будь несправедливой. Она любит тебя, но и Богиню тоже, и осознает свой долг. Как только ты спасешь Саверио и тебя выпустят из золотой клетки, она первая бросится тебя обнимать. – Он глядел куда угодно, но только не на свою сестру. – Ну, может, не совсем обнимать.

      – Как скажешь. – Голос Алессы прозвучал слишком высоко, нарочито безразлично.

      – И не смей рыдать. Богиням не положено раскисать на людях.

      – Я не богиня. И я не рыдаю.

      – Славно. А теперь беги в свой дворец и прикажи парочке молодых стражников обмахивать тебя опахалами, пока будешь лакомиться