Мышка для Тимура. Мария Зайцева

льевна, и без того не особенно довольная моей работой, придирается по мелочам… А мне сейчас нельзя этот заработок терять. В кофейне упали сильно продажи после перевода большинства сотрудников ближайшей к нам офисной высотки на онлайн режим…

      Подхватываю тележку, толкаю вперед.

      И тихо ругаюсь себе под ног самыми нехорошими словами, которые приходят в голову, когда вижу в конце коридора высокую широкоплечую фигуру.

      Боже мой, не хватало мне сегодня веселья.

      Еще и он!

      Ну за что? Вот за что?

      Может, не заметит?

      Наклоняюсь ниже к тележке, покрепче перехватываю ручку, делая вид, что страшно увлечена поиском чего-то, крайне важного.

      Дурацкая реакция, понимаю, но сделать с собой ничего не могу.

      Нет сил смотреть на него, нет сил в глаза ему смотреть.

      Торопливо бегу мимо. И замираю, когда на плечо ложится тяжеленная ладонь.

      – Мышка? – Голос, бархатный, мягкий такой, игривый… Бьет по подколенным чашечкам – ах! Хорошо, что держусь за ручку, не видно, как ноги дрожат.

      – Простите, мне срочно надо идти, – бормочу скороговоркой, все еще надеясь избежать разговора.

      Но куда там! Когда это мне удавалось от него уйти невредимой?

      – Подождут, – коротко и властно бросает он, – если будут спрашивать, скажешь, что я задержал.

      Ага, конечно, разбежалась… После такого демарша я отсюда быстрей пробки от шампанского вылечу. И с таким же свистом…

      Но стою покорно. Склонив голову. Не смотреть на него. Не смотреть… Не…

      Тут он легко касается моего подбородка, приподнимает, смотрит в глаза.

      … смотреть…

      У него – самые красивые глаза из всех, что я когда-либо видела. Они темные, немного раскосые, сказывается татарская кровь в предках… Но в то же время в них такие золотистые вкрапления, словно маленькие искорки в темноте ночи… И ресницы. У него длинные ресницы. Зачем такому брутальному мужчине длинные ресницы? Зачем?

      Опомнившись, суетливо дергаю подбородком, пытаясь вырваться, но безуспешно. Он легко преодолевает мое сопротивление, а затем и расстояние между нами сокращает. До совершенно неприличного.

      Мне сложно дышать, невыносимо просто.

      – Мышка, ты меня избегаешь, что ли? Не пойму…

      – Нет… – шепчу я, судорожно сжимая рукоятку тележки, – просто работы… много… и учеба… и вообще…

      – Про вообще не говори… И давай все же пообщаемся на нейтральной территории, а? Неужели, нам не о чем?

      Его губы трогает чувственная, красивая такая улыбка, и именно она приводит меня в сознание. Ставит все по местам.

      Он ведь и в самом деле считает, что ничего особенного не случилось! Для него это – рядовое событие!

      – Нет! – резко дергаю подбородком, все же вырываясь, – мне не о чем с вами говорить, Тимур Анварович, – выделяю его имя-отчество официальным тоном, – и у меня много работы.

      – Я твой босс, я решаю, сколько у тебя будет работы, – раздраженный моим тоном, он не считает нужным сдерживаться. И в самом деле, зачем? Кто я и кто он? – Сейчас ты будешь работать со мной.

      – Нет! – это вырывается помимо воли, просто на эмоциях. Хотя… Может, и правильно вырывается? Потому что да, я на него работаю, но я не его рабыня. И не обязана… В конце концов…

      – Тележку поставила, – командует Тимур, сразу показывая свое истинное лицо, а у меня опять прорывается запоздалое удивление: как я раньше этого всего не видела? Его жестокости, неумения слышать никого вокруг, кроме себя, его эгоистичности. И того, что ему полностью плевать на всех, кроме себя. – И за мной.

      – Только через распоряжение Марины Васильевны, – чеканю я, глядя в его глаза не менее жестко и, надеюсь, очень самоуверенно. Если чему и научила меня Москва, так это тому, что мямль и тихонь тут жрут первыми.

      Он смотрит оценивающе, а затем усмехается.

      – Зубастая мышка, а? – у него опять лениво-надменный тон. И почему-то я уверена, что Марине он звонить не будет. Не придумал потому что повода, по которому он сможет забрать с рабочего места горничную. Собственно, ему повод-то и в самом деле не нужен, но пойдут слухи, сплетни, пересуды.

      А про него и так много чего говорят. Лишняя сплетня – ни к чему. Тем более, что я – вообще самое днище по мнению большинства сотрудников компании. Горничная, уборщица. Пустое место. Уверена, что и он так думал про всех горничных и уборщиц, ровно до того момента, как узнал меня.

      И уверена, что Тимур даже и не посмотрел бы на скромную девушку в наряде горничной с тем плотоядным интересом, с которым смотрит на меня сейчас… Если бы не то, что случилось раньше с нами.

      Все, что происходит теперь – просто глупость и его тупое желание все же взять свое. Заполучить. Только затем, чтоб просто вытереть ноги в очередной раз и выкинуть, когда наиграется.

      Но больше я не позволю. Не позволю этого ничего!

      Я гордо задираю подбородок,