Глубина. Фридайвинг и новые пределы человеческих возможностей. Джеймс Нестор

лодке. Эти безбашенные океанографы делали так постоянно, часто на собственные скудные средства. И со своим собранным на коленке оборудованием и скромным бюджетом они сумели провести с обитателями океанских глубин больше времени, чем кто бы то ни было до них.

      – Джейн Гудолл изучала обезьян не с самолета, – сказал один исследователь коммуникативных систем китообразных, фрилансер, работавший в лаборатории, которую он устроил на верхнем этаже ресторана своей жены. – Так что не надо думать, что можно исследовать океан и его обитателей, сидя в аудиториях. Придется погружаться. Придется помокнуть.

      Так я и сделал.

      – 18

      метров

      «Аквариус» – единственная в мире подводная научная станция. Типовой двухэтажный домик бирюзового цвета в Ки-Ларго, во Флориде, для нее то же, что Хьюстон для космических станций. Перед домом почтовый ящик, подпертый шлакобетонным блоком и прикрепленный кабельным хомутом к штабелю старых досок. Белый гравий покрывает подъезд к дому, у которого припаркованы грязные автомобили, выпущенные десяток лет назад. Пройдите мимо зловещего забора из металлической сетки-рабицы, поднимитесь по деревянным ступеням – и вы обнаружите стеклянную раздвижную дверь, которая ведет прямо в комнату, обшитую фанерой производства 1970-х гг. Пункт управления «Аквариусом» находится справа.

      Управление осуществляется фактически из общежития. В вестибюле – дубовые шкафы, в гостиной – потертые диваны, расставленные под странными углами, а на кухне загорелые парни в шортах и бейсболках, надетых козырьками назад, едят разогретую в микроволновке лапшу.

      Сол Россер, руководитель службы управления, приглашает меня к наблюдательному пульту. Тридцатидвухлетний Россер проработал в «Аквариусе» два года; он одет в черную тенниску, мешковатые коричневые штаны, белые носки и черные ботинки – неофициальную униформу инженера на отдыхе. Перед ним, на секционном столе, три компьютерных монитора, красный телефон и регистрационный журнал. Россер жмет мне руку, затем извиняется. Ему необходимо ответить на звонок.

      – Мазь, – прорывается сквозь треск динамика женский голос.

      – Вас понял, мазь, – говорит Россер.

      – Наношу мазь, – говорит голос.

      – Вас понял, наношу мазь, – снова Россер.

      Изображения с десятков камер выведены на один из расположенных перед Россером компьютерных мониторов. Мы видим руку, наносящую мазь на колено.

      – Мазь нанесена, – говорит голос.

      – Вас понял, мазь нанесена, – говорит Россер.

      Россер вручную вносит каждое слово в регистрационный журнал. Динамик умолкает. Россер смотрит, как женщина закрывает крышечкой тюбик мази. Секунду спустя вторая камера показывает женщину под другим углом, со спины; она входит в крошечную комнатку и кладет мазь в маленький белый комод. Картинка нечеткая, похоже, будто трансляция идет из открытого космоса. Только в нашем случае на экране