Аризона на троих. Семь камней Кецалькоатля. Сергей Кишларь

тем меньше будет верить им профессор, поэтому и оставил попытки.

      Бывало, Генри и профессор целый день не возвращались к теме Золотого Каньона и Атлантиды, накапливая в душах нетерпение.

      «Что-то он знает, не зря носится с книгами, не зря начал разговор», – думал Генри, исподтишка наблюдая за профессором, и ловя на себе ответный взгляд – такой же испытывающий и подозрительный: «Что-то он знает, что-то затаил».

      Хэлфорд по обыкновению пропадал где-то в недрах других вагонов, или с девицами в своём просторном купе. Профессор был недоволен такими вольностями банкира, но он был ещё сравнительно молод и на четвёртый день путешествия поддался чарам одной из девушек, пустил её в своё купе. А Генри был стоек до последнего.

      Первый опыт общения с «ночными ангелами» случился у него в девятнадцать лет, когда более опытные друзья напоили его до бесчувствия и повезли в публичный дом «посвящать в мужчины». Он плохо помнил ту ночь, но неприятный осадок остался. С тех пор он дал себе обет: никогда в его жизни отношения с женщинами не будут строиться на той же основе, на которой идёт торговля на рынке.

      Один раз в Редстоуне, под влиянием Джеда и изрядной порции виски, он попытался нарушить этот обет, и тут же был наказан. Хороша была картина: две голые девицы и Генри с Джедом, в чём мать родила. До сих пор перед глазами у Генри стояла злая и едкая усмешка Алисии.

      Нет! Теперь только любовь и верность! Как у Байрона:

      О, дева! Знай, я сохраню

      Прощальное лобзанье

      И губ моих не оскверню

      До нового свиданья.

      Взаимно обиженные недоговорённостью, молодой человек и профессор садились за шахматы, и тогда Генри, заговорщически понижая голос, заводил разговор об Хэлфорде:

      – Послушайте, вы ведь учёный, вас не коробит компания нашего гостеприимного хозяина? Он больше похож на разбойника, чем на банкира.

      – Бросьте, – отмахивался профессор. – Он порядочный человек. Я понимаю, он привлёк вас к экспедиции без вашего согласия, но я право не знаю, что на это ответить. Надеюсь, он сделал это из любви к науке.

      – О, да! Это из любви к науке уничтожаются палеонтологические раскопы, крадутся артефакты, похищаются репортёры. Я думаю, вы с мистером Хэлфордом подходящая пара.

      – Зря вы так, мистер Шелдон, – профессор отворачивался к окну, от обиды забыв, что собирался звать молодого человека по имени.

      Поезд входил на вырубленную в скале террасу. Скальная стена тянулась за окном, скрывая солнце и погружая вагон в такой сумрак, что рука сама тянулась к спичкам и к настенному бра, украшенному изящным абажуром и хрустальными подвесками. Но через минуту стена, почти вплотную подступающая к окнам вагона, заканчивалась, лучи солнца всеми цветами радуги снова преломлялись в хрустальных подвесках. Профессор оттаивал душой, и снова завязывался разговор, – сначала далёкий от волнующей темы, но с каждым словом всё ближе и ближе подбирающийся к ней.

      Глава 8

      Генри по-прежнему носил с собой два блокнота – один