Хозяин Медведь-горы, или Тайна последнего Артефакта. Олег Князев

о Международном Конгрессе астронавтики, который провёл первое заседание Оргкомитета CETI (Связь с внеземным Разумом), состоящего из десяти делегатов из Соединенных Штатов, Соединенного Королевства, Советского Союза, Польши, Чехословакии и Швеции.

      – Да, – задумчиво почесал я подбородок, – столько лет прошло, а человечество так и не продвинулось ни на шаг в поисках внеземной жизни, не говоря уже о контактах с внеземным разумом. Да и так ли нужен этот контакт землянам, которые могли бы попасть в ситуацию, сходную с судьбой коренных обитателей новых земель за океаном индейцев, которых европейцы открыли для последующей нещадной эксплуатации и истребления.

      Сильные, по умолчанию, подчиняют себе слабых, и наша человеческая цивилизация, по моему мнению, не стала бы исключением из этого правила.

      Пока я с любопытством читал, солнечные лучи перешли незаметно на край балкона и стали слепить мне глаза. Я хотел было пересесть подальше в тень, встав и потянувшись так, что хрустнули суставы, опёрся на перила балкона и, отвлёкся от чтения, осматривая местность напротив этого дома.

      Располагаясь ниже по склону, заросшему зеленью, холма, перед этой четырёхэтажкой находилась тенистая узкая улочка с каменной подпорной стеной, напротив которой возвышались кроны нескольких тёмно-зелёных свечей кипарисов, несколько заслонявших мне обзор вышележащей части холма. А прямо передо мной, на пригорке, шла ещё одна улочка – дорога, проходившая мимо огороженных частных участков наверху, с массой каких-то заборов, заборчиков, ворот и калиток – и всё в зелени растений.

      Особенно мне нравились видневшиеся там большие, цветущие кусты розовых олеандров и, всё тех же, приятных моему неизбалованному взору московского жителя, свечек кипарисов и раскидистых ленкоранских акаций, за которыми слева от меня виднелись добротные коттеджи. – И, ведь, что интересно, – подумал я философски, – кому-то Москва – мать родная, а живя здесь, в этом тёплом, в буквальном смысле, местечке, местные жители вряд ли захотели бы променять свой Партенит на Москву. Летом здесь такая благодать! Вон, сколько фруктов растёт!

      Мой взгляд удовлетворённо скользил по палисадникам и зелёным дворикам “фазенд” наверху, где всюду виднелись плодовые деревья, на которых проглядывались, местами почти спелые, жёлто-кремовые абрикосы и красные сливы. И, там же, росли узловатые, вьющиеся стволы домашнего винограда – виноградные лозы тянулись вверх по каменной кладке стен или затеняли уютные, все в розово-красных цветах и больших кустах гортензий, палисадники.

      А ещё, вверху на пригорке виднелись и большие, развесистые, как огромный кустарник, стволы инжира со светло-серой, как у слона, корой, и со столь знакомой своей формой зеленью широких фиговых листьев. Ну, точно один в один, по размерам и форме, как на картинах библейский сюжетов об Адаме и Еве – фиговый рослый кустарник, так сказать…И везде росли розы и какие-то красные, жёлтые и прочие цветы (я не разбираюсь в цветах, тем более в местных).