Соки жизни. Сергей Решетников

что это глупо – отказываться от галстука, отказываться вступать в пионеры… Просит тебя Родина, надень его да забудь. Ан нет. Потом я Мину зауважал. Мы с ним сдружились, впервые попробовали вино и стали вместе бухать… Для школьников средней общеобразовательной школы мы выпили достаточно много. В общем, уже будучи пионером, я закладывал. Понимаете, откуда растут ноги? Бывало, и на каникулах, и когда нас возили всей школой на картошку… Уборка картошки – самое веселое и прекрасное время в школе. О нём тоскую. Его помню. Мы с Миной там и картошку-то особо не убирали, больше балдели. Мой полупьяный закат СССР. И далее «белая горячка» девяностых.

      В конце восьмидесятых чёрт посещал меня только изредка. Это сейчас он живет у меня внутри, в душе на постоянной основе (прописан) и превосходно себя чувствует. Сейчас бессмысленно с ним бороться. Я прекрасно понимаю, что он меня рано или поздно убьёт, если я сам себя не грохну… В какой-нибудь из вторников. А может быть, мне удастся победить чёрта, и я его шлёпну из СВД… прямо в моей берлоге… Дуну белого и пристрелю его, фашиста. Чтобы соки, блин, из беса потекли рекой до самой Волги. И назовут эту небольшую речушку Бесовской или – лучше – Николаевской, в честь меня – Николая Сергеевича Степанкова.

      …и уйти в одиночество с сердцем и вместе с глазами,

      свою душу тоскующую никуда не таскать,

      и оставить всё наше с собой, у себя, между нами,

      и работать над новой поэмой в дырявых носках…

      Вот. Даже эпитафию себе написал.

      Стою – как дурак – разглядываю очередь. «Идем уже хавать, Николай, уже и порожняки горят». «Идём».

      Я прошел фантастическую очередь в кафе Тимати, узрел заведение с неким кавказским названием (забыл уже, а врать неохота) и узрел там много свободных столиков. Посетителей, соответственно, немного. Я обрадовался. Вошёл. Уютно. На стене висит большой экран, с которого транслируется футбольный матч. В глубине зала вижу вход в какую-то букмекерскую контору, типа «Евролига филки». Ко мне сразу же подошёл официант. Он первым делом подал меню с напитками. Мне хотелось выпить. Минуту назад я вспоминал про «Арпачай», Мину, Пимыча и про мою блевотину на зелёной полянке с огоньками… Ван Гог бы нарисовал это непременно. Много огоньков и блевотина Степанкова. Первый круг ада. Сердце стучится в двери, печень толкает в бок, надо похмелиться впрок, чтобы не было мучительно больно.

      – А у вас есть «Арпачай»?

      – Что, простите?

      – Вино «Арпачай»

      – Я спрошу.

      И он ушел. Смешно. Я же пошутил. Официант быстро вернулся:

      – Этого вина у нас нет.

      – Очень жаль. Тогда-а мне-е… Двести грамм водки, лобио, цыплёнка-табака. Да, цыпленка табака с перчиком и чесночком. Водку принесите сразу, пожалуйста, – я отдал официанту меню, и тот ушёл.

      Я был доволен шуткой про «Арпачай», потянулся, закинул руки за голову. Хорошо всё-таки, что тут мало народу. Зачем я буду стоять за бургерами в очереди? Я тут посижу, подожду беленькой и цыплёнка.