Спасти нельзя развестись. Екатерина Серебрякова

это было для меня чем-то необычным, при этом очень личным и интимным. Я не хотела, чтобы кто-то кроме меня наблюдал за этим процессом становления будущей матери.

      Утром хватало часа, чтобы привыкнуть к ощущениям нового дня, рассмотреть живот, который, как мне казалось, увеличивался с каждой секундой, погладить Малыша.

      После этого я шла в ванную, умывалась, приводила себя в порядок и как ни в чем не бывало спускалась на первый этаж в столовую.

      – Доброе утро, – муж и свекровь уже сидели за столом и пили ароматный фруктовый чай с сырниками.

      – Здравствуй, Оленька. Будешь чай или сделать тебе кофе? Боря, позаботься о супруге.

      – Конечно. Садись, Солнце, – мужчина заботливо придвинул для меня стул, помогая сесть, поцеловал в щеку и шепнул на ухо, что я прекрасно выгляжу.

      Это было особенно лестно, учитывая, что я знала, как выгляжу на самом деле.

      Борис скрылся на кухне, когда Галина Яковлевна перекинулась через стол, чтобы шепнуть мне:

      – Милая, выглядишь не очень хорошо. Отекла, прыщики… Тебе, может, к косметологу?

      – Я просто не накрасилась, – буркнула, распуская волосы, чтобы прикрыть часть лица. – И перенервничала.

      – Это точно! Все болезни от нервов. Давай с тобой сходим в спа? Расслабимся, приведем себя в порядок.

      – Не в ближайшие дни.

      – Какие-то планы на ближайшие дни? – с кухни вернулся Борис и поставил передо мной кружку некрепкого кофе со сливками. – У меня было к вам предложение на сегодняшний вечер.

      – Ты о благотворительном вечере в центральной галерее? Даже не уговаривай! – Галина Яковлевна не стала ничего слушать и подскочила со своего места.

      Хоть женщина и пыталась натянуть маску брезгливого безразличия, в ее взгляде я увидела секундную панику, смешанную со страхом и замешательством.

      Я тоже слышала что-то о предстоящем вечере. По большей части потому что Миролюбов старший был одним из меценатов и приглашенных гостей тусовки.

      Они со свекровью каждый год посещали это мероприятие, а вот мы с Борисом почему-то обходили его стороной.

      – Мама, оставь эмоции, ты же взрослый человек. Наше появление там будет отличным поводом объявить о воссоединении семьи. И у вас с папой будет возможность поговорить.

      – Знаешь, а ты прав! – Галина Яковлевна вдруг воодушевилась, затянула пояс домашнего шелкового халата и гордо вскинула голову. – Во сколько начало? В семь, кажется? Оля, будь готова через два часа, поедем в салон. Сначала за платьем, а потом в салон!

      Я смотрела вслед уходящей из столовой свекрови, шумно глотая кофе из кружки, и всем нутром ощущала, что что-то здесь не чисто.

      Мне понравилась энергия, которая исходила от Галины Яковлевны, решительность. В ее глазах не было видно страха или растерянности. Но чем обусловлена такая резкая смена настроения?

      Неужели свекровь решила ни с того ни с сего помириться с мужем?

      Я думала о таком исходе. Наше с Борисом примирение не могло пройти бесследно. Возможно, что-то внутри щелкнуло, вспомнились былые чувства…

      – Чудесно,