Лаптепанк. Влад Костромин

на столбах заборов висят? – спросил Федя.

      – Отопки? Это чтобы дом и подворье от сглаза уберечь, скотину неизуроченной сохранить.

      – Почему лапти? – удивился я.

      – Так еще старики учили: как кто увидит лапти да подивится, зачем они висят, так уже и сглазить ничего, значится, не сможет. Ладно, мне пора.

      Он подхватил борону и развернулся.

      – Погоди, – окликнул брат.

      – Что? – обернулся Пашка.

      – А это у тебя что? – Федя показал на привязанную к перекинутой через шею бечёвке непонятную кость, болтавшуюся на груди паренька.

      – Это челюсть первой пойманной щуки – для защиты от бесов и всякого зла. Еще чтобы змея не укусила. Вам такую же надо над входом в дом повесить…

      – Мы подумаем, – прервал я.

      – Подумайте. – Он ушел.

      – Псих, – сделал вывод Федя. – Пришел посмотреть, где что плохо лежит. Ночью нагрянет с кражей. Собаку что ли завести? – задумчиво посмотрел на меня.

      – Где мы собаку возьмем? Местную брать нет смысла – она на своих лаять не будет. А ехать за собакой в город – лишний раз светиться.

      – Это да, – согласился Федя. – Лишний раз светиться нам не к чему.

      Мы обернулись и посмотрели на дом.

      – Сейчас опасно, – решил я. – Вдруг он где-то поблизости спотыкается?

      – До темноты ждем?

      – Да.

      – Может проще в огороде?

      – Не надо. Решили в саду, так в саду.

      – Ок.

      Яму выкопали ближе к вечеру.

      – Давай перед тем, как их притащим, по саду пройдемся, посмотрим, чтобы никто не шнырял, – предложил я.

      – Давай, – согласился Федя, ставя лопату и поднимая прислоненный к жерди ограды чехол.

      Мы не спеша шли вдоль ограды, оглядываясь по сторонам. Федя шальными глазами посмотрел мне за спину. Я оглянулся и наткнулся еще на один взгляд – мутный. На столб ограды была насажена голова Пашки. Мутные глаза слепо смотрели сквозь залитые кровью очки в нашу сторону. Под столбом валялась погнутая борона с отломанными зубьями. Я вспомнил недавний разговор с мертвецом и почувствовал, как волосы встают дыбом.

      – Голова, – наконец сказал Федя. – Может, это русалки его?..

      – Когда щекочут, то голову не отрывают… – возразил я.

      – Ну… это да… А если мавки? Он же говорил…

      – Ну… не знаю…

      – Он слишком много болтал, – раздался сзади приятный женский голос.

      Мы с братом едва не подпрыгнули от неожиданности и резко развернулись. Перед нами стояла очень красивая молодая бледная женщина в светлом полотняном платье, с длинной перекинутой через плечо русой косой, вокруг которой громоздилась копна распущенных волос, вся обвешанная венками из ржи, веток и васильков. Руки, по локоть открытые короткими рукавами платья, были испачканы кровью.

      – Это вы его? – подчеркнуто вежливо спросил Федя.

      – Я, – смущенно улыбнулась женщина, показав красные зубы, и слизнула с левой ладони кровь Пашки. – Долго он от меня бегал, паршивец. Добегался.

      – Понятно, –