Все грани осени. Сергей Гурджиянц

пани Магдалена, успокойтесь! – умоляюще шептала старухе сиделка.

      – Ты не знаешь, сколько мук нам пришлось из-за тебя пережить!

      – Вы могли бы все это написать, – ответил, дрожа, Андрей Юрьевич, невольно заражаясь ее злобой и ненавистью. – Как тогда, когда вы написали, чтобы я навсегда забыл вашу дочь.

      Она умолкла, пожевала губами. Снова дернула головой и опять безуспешно. Удивительно, что ее инсульт сохранил в полной ясности ту часть ее мозга, которая ей сейчас была нужна.

      – Знаешь, каково это – отказываться от своего ребенка? Поступать не по-христиански. Вижу, знаешь! Тебе, верно, не привыкать.

      – Легко отказываться от того, кого не видел.

      Она поперхнулась. Левая рука, похожая на иссохшую серую клешню с розовыми пигментными пятнами на запястье, судорожно сжала подлокотник. Ее еще больше скособочило, тело выгнулось, задергалась, как будто она пыталась встать той частью, которая была не парализована.

      – Будь… ты… про-о-о-к… – прохрипела она.

      Сиделка крикнула, вбежал врач, замахал на них руками.

      – Прекратить съемку! Немедленно! Пациентка переволновалась, ей требуется полный покой.

      Их попросили удалиться. Возмущенный врач носился с пани Магдаленой так, словно они чуть не зарезали его любимую дойную корову. Они убрали аппаратуру. У всех было ощущение провала. Матвей Шумякин непременно хотел поснимать еще здание, двор и какие-то общие планы, ему дали на это полчаса. Андрей Юрьевич с серым лицом сидел в машине, отказавшись от предлагаемых ему Яной Львовной врачебных процедур. Она готова была их оплатить.

      Пан Йожик уже выезжал из ворот пансионата, когда ей вдруг пришло в голову остаться здесь самой, чтобы с помощью Ленарда записать несколько устных интервью с лечащим медперсоналом для закадрового текста. В этот момент их нагнал санитар и сообщил, что пани Магдалена очнулась и зовет «главную русскую» на «важный разговор», несмотря на активные протесты главврача. Они уехали без нее. Ленард принялся вновь распаковывать свою аппаратуру. Когда он вошел в комнату пани Магдалены, Яна Львовна сидела перед инвалидной коляской на корточках и держала в своих руках руку пани Магдалены, нежно поглаживая ее старую морщинистую холодную как лед клешню.

      II

      На обед была подана запеченная свиная рулька, по-местному «вепрево колено», с тушеной капустой. Их наемная кухарка Лэнка продолжала творить для них свои чешские чудеса. Сначала она долго варила свиную ногу в пиве с водой. Опускала ее бережно в уже кипящий раствор, чтобы все вкусные соки остались внутри самой ножки, а не ушли в бульон. Чтобы придать золотистый цвет мясу, опустила в бульон две неочищенные луковицы в шелухе. Чтобы добиться при запекании румяной хрустящей корочки, смешала бульон с медом и приготовила медовую глазурь, которой каждые пять минут щедро смазывала рульку, открывая раскаленную духовку. Поставила на стол хрен и горчицу, много свежих овощей. Пригласила к столу. У нее был звонкий приятный голос. По-русски она совсем не говорила.

      – Как