Бальдр и Тёмный бог. Ярослав Титарев

гадина! – выругался он.

      Пёс утробно зарычал и отбежал за угол дома.

      – Неплохо для мертвеца! – раздался голос из-за моего плеча.

      Я обернулся и увидел надвигающегося на меня высокого светловолосого воина.

      – Торир, привяжи пса! – указал воин соратнику, а потом обнял меня за плечи. – Бальдр! До конца не верил, что смогу вновь увидеть тебя!

      – Ты был мне другом? – я вгляделся в его лицо, стараясь что-нибудь вспомнить. Его немолодое лицо и подёрнутые сединой виски ни о чём мне не говорили. Но всё же я был ошеломлён человеческой близостью, и даже выронил из рук бадью.

      – Ах, нет, я был тебе врагом! – рассмеялся воин. – Я – Олав! Ты что и правда ничего не помнишь? Я не решился идти к тебе первым, думал, ты меня ухлопаешь, и лишь потом станешь говорить! И потому послал Торир. Мы любили с тобой повоевать, братец! И я действительно очень сожалел, когда тебя убили!

      – Надеюсь все мои враги были похожи на тебя, – усмехнулся я, уперевшись лбом в лоб воина.

      Он выпустил меня из объятий.

      – Сейчас мы приготовим лошадей и отправимся к конунгу Хёрду, – проговорил Олав. – Он велел привести тебя к нему, когда Йорунн… поднимет тебя.

      – Кстати, а где старуха? – Я пошарил глазами по двору. – Не хорошо уйти, не простившись.

      – Она спит, и будет спать ещё много дней, – сказал Торир. – Обряд потребовал много сил. Она ведь не старуха, ты знаешь? Йорунн была молода, но договор с Хель, чтобы она отпустила тебя, стоит дорого.

      Я растерялся, ноги подкосились, и я уселся на скамью, стоявшую возле крыльца.

      – Йорунн была молодой? – удивился я. – И отдала свою молодость за возможность вернуть меня из могилы?

      – Именно, – кивнул Олав.

      – Видимо, у вас тут дела действительно плохи…

      – Поверь, молодость одной женщины ничего не стоит, когда под угрозой вся страна: все мужчины, женщины и дети, – яростно блеснул взгляд Торира.

      Холодный ветер трепал мне волосы и пробирался под полы плаща. Начинал накрапывать дождь. Я глядел на небо и чувствовал, как оно всё сильнее давило на меня. Я вспомнил холодный ветер Хельхейма и чувство невыносимого одиночества. Быть мёртвым вновь мне совершенно не хотелось.

      – Что ж, – вздохнул я, поднимаясь. – Поедем, посмотрим на моего брата конунга. Может быть, в пути память ко мне вернётся.

      Мы подошли к конюшне. Торир вывел лошадей, и все они взволнованно заметались, заржали и поднялись на дыбы.

      – Тише, тише! – воскликнул Олав, схватив одну из них за поводья.

      Торир зло хлестнул вторую и выругался. Я хотел помочь с третьей, но понял, что причиной их волнения был я сам – мертвец, поднятый из могилы.

      Я отошёл в сторону. Торир продолжал хлестать бедную лошадь.

      – Ладно, ладно, не бей её! – проговорил я. – Они напуганы, но в этом нет их вины.

      Когда я отдалился достаточно, кони присмирели.

      – Похоже придётся мне идти пешком, – невесело хмыкнул я.

      Олав и Торир поглядели на меня, а потом