Здесь драконы не пролетали?. Татьяна Абалова

бы узнала и полюбила Федора, если бы находилась в доме, где Федя вырос, где хранились вещи, которыми он дорожил с детства, альбомы с фотографиями родителей и бабушек с дедушками, кучей двоюродных братьев и сестер, школьных друзей.

      – Я слушаю.

      – Я сам выбрал тебя. Мне первому показали всех троих. Да, отец позаботился и отобрал девочек по моему вкусу.

      – Но мы такие разные…

      – В первом классе я влюбился в рыжую толстушку. Она была веселой и всегда носила в рюкзаке коробочку с леденцами. Мы грызли их, а солнце путалось в ее рыжих кудрях. Я был счастлив. И долго горевал, когда она уехала жить в деревню. После развода родителей она осталась с матерью.

      Федор довольно точно описал Пуха. Та тоже жила в деревне.

      – Я, помня о своей рыжухе, мог бы выбрать Анастасию Обухову. Но она уже не была толстушкой. То, во что ее превратил ваш Сим Симыч, не вызывало желания.

      – Почему не Елена Корз? Она выросла в богатой семье, считала себя белой костью, и как никто из нас подошла бы в жены сыну олигарха.

      – Моя «Елена Корз» была мягкой. Я влюбился в темноволосую девчонку, больше похожую на спичку, подростком. Она таскала меня по приютам для животных. Именно там я понял, что такое душевная щедрость. Никакими деньгами такую не купишь. А у вашей Косточки, – я вскинула глаза, понимая, что Федя на самом деле знает о нас много, – душевного тепла не выпросишь. Жесткая, капризная, злая.

      – И осталась только я. Как–то плохо твой отец подбирал невест. У меня тоже был прототип?

      – Нет. Я никогда не увлекался блондинками. Ты не сразу вызвала у меня интерес. Скорее из любопытства я наблюдал за тобой сутками…

      – В школе стояли камеры? – я аж подскочила. – Но это… это неприлично!

      – А прилично посылать Пуха в магазин за вином и сигаретами?

      – Мы хотели попробовать, а она единственная из нас выглядела старше. Ну, пока не похудела…

      – Ну–ну.

      Я закрыла глаза, боясь даже спросить, что еще он видел. Да, мы как–то целовались с Пухом – на это нас тоже толкнула жажда знаний. Ну, не со сторожем же пробовать, что ты чувствуешь, когда твои губы накрывают чужие? А еще мы, напившись в первый и последний раз, танцевали голыми. Даже Кость присоединилась к нам. У нее совсем не было груди. Два торчащих соска темного цвета. Зато наша рыжуха уже тогда отличалась богатыми телесами.

      – Так вот почему наши шалости никогда не проходили бесследно? И кто смотрел те камеры? Твой отец? Директриса?

      – Нет. В школе не знали о видеонаблюдении. Только я и служба охраны.

      Я закрыла лицо руками.

      – Ту ночь я стер. Ее никто не видел, – Федор положил ладонь на мое колено. – Но именно она помогла мне определиться с выбором.

      – Но нам было всего шестнадцать.

      – Я два года только убеждался в своем мнении. Ты создана для меня, а я для тебя.

      – Цветы в моей комнате от тебя?

      – Да.

      – А я думала, Пух попросила садовника. Они дружили. Косточка злилась, – последнюю фразу я произнесла