Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта. Юрий Корчевский

позвонков, детина обмяк и завалился на скамье.

      Прикрыв ладошкой рот, Олеся смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами, в которых плескался нескрываемый ужас.

      – Ты что сделал? – наконец произнесла она.

      – Гада прищучил!

      – Как очнется, что говорить будем? Ой, мамочки!

      – Он уже не очнется.

      – Ты его… убил? – прошептала она.

      – Натурально убил.

      Саша потирал руку. Рана заныла от физической нагрузки.

      – Это же Василий Пасюк, из Борков!

      – Был Василий, стал полицай. Туда ему и дорога!

      – Он до войны в тюрьме сидел, за разбой.

      – Наверное, немцы освободили.

      – Ой, что же теперь будет?

      Было видно, что Олеся паникует и уже находится на грани истерики. Конечно, не каждый день на глазах человека убивают, хоть он этого и заслужил своей паскудной жизнью.

      – Труп я ночью уберу, – спокойно сказал Саша.

      – Он до ночи в избе будет? Я боюсь мертвых, я в избу не войду!

      – Живых бояться надо, чего он тебе мертвый сделает? Ты, когда открывала, других полицаев не видела?

      – Вроде нет.

      – Вроде! Где твои глаза?

      Саша осторожно подвинул край занавески на окне.

      Деревня была пустынной – никакого движения. Хорошо, если никто не видел, как Пасюк этот к Олесе зашел.

      – Тихо, не видно никого.

      – Зачем его убивать было? – спросила девушка.

      – А зачем ты орала? Я же думал, что он тебя изнасиловать хочет.

      – Отбилась бы, – как-то неуверенно ответила девушка.

      – Теперь поздно об этом говорить.

      Олеся ушла в другую комнату.

      – Не могу я вместе с этим… – она не договорила.

      Александр в раздумье присел на лавку перед лежащим на полу трупом. «Черт, не оставлять же его на кухне. Не ровен час, зайдет кто-нибудь. Может, в подпол его сбросить? Так ведь трупное окоченение наступит, потом его оттуда не вытащишь».

      – У тебя большой мешок есть? – окликнул он Олесю.

      – Есть.

      – Неси.

      Олеся опасливо, сторонкой, по-над стенкой обошла мертвого полицая и вскоре вернулась с большим мешком.

      – Теперь веревку принеси.

      Когда Олеся принесла веревку, он попросил ее выйти, а сам притянул и связал руки и ноги полицейского, сложив его тело вдвое. С превеликим трудом он затолкал труп в мешок, завязал горловину и, перетащив мешок в коридорчик, положил его в темный угол. Так он хоть в глаза бросаться не будет. А тяжел, собака! Ночью этого гада еще вытаскивать придется.

      Саша оглядел кухню. Е-мое, кепка полицейского на полу валяется, и винтовка у стола стоит. Не помогла она хозяину.

      Саша открыл крышку магазина, и ему на ладонь вывалилось три патрона. Он даже рассмеялся. Не густо немцы полицаев снабжают! Карманы-то у полицая пустые – ощупал, пока в мешок заталкивал.

      Винтовку с дробовиком в ручье утопить придется. Полицейский мог сказать, куда направился, а если еще его винтовку найдут, не отвертеться будет.

      До темноты они сидели,