Вечный зов. Анатолий Иванов

полная женщина с заплаканными глазами. Полипов рассчитывал увидеть возле дома какую-то охрану, но охраны не было, и дверь открыли сразу, без всяких предосторожностей, едва он сказал, кто ему нужен. Все это показалось Полипову странным.

      Сам Свиридов лежал на кровати в брюках и нижней рубашке. Он был пьян, на столе стояли две бутылки, тарелка с огурцами.

      – A-а, господин доносчик! – проговорил Свиридов. – Давно вас жду. Ну, какие новости?

      И тон, и слова – все было непонятно Полипову, они испугали его.

      – Подпольный горком собирается завтра… В доме наборщика городской типографии Корнея Баулина, по адресу…

      – Хорошо, хорошо. Я знаю этого наборщика. Не хотите водки?

      – Послушайте, Свиридов! Что все это значит?

      – А что? – Свиридов опустил ноги на пол, но с кровати не встал.

      – Вы пьете, как… как последний пьянчужка! Живете без всякой охраны, будто в мирное время. И вообще…

      – Вообще-то, не надо бы пить. Гастрит у меня. Кишки будто ножницами стрижет… – И он потер живот. – А охрана есть.

      – Послушайте, – еще раз сказал Полипов. – Я пришел по делу, а вы пьяны, невменяемы! Извините, я в таком случае пойду… Я ничего не понимаю.

      – Кулепанов!

      Распахнулась дверь, ведущая в соседнюю комнату, на пороге появился белогвардеец, за ним еще один.

      – Возьмите этого… этого… Отвести в наше заведение! Отделайте его там хорошенько и бросьте в одиночку, – сказал Свиридов, не глядя на Полипова. Подошел к столу и налил из бутылки в стакан.

* * *

      Полипов действительно ничего не понимал. Его привели в здание контрразведки, жестоко, в кровь, избили и бросили в тесную камеру.

      А потом про него, кажется, забыли. Старый знакомец Косоротов, служивший теперь здесь, носил ему раз в день вонючую баланду, убирал парашу. Он был молчалив, как камень, за все время не промолвил ни слова.

      Однажды Косоротов повел его по длинному коридору и втолкнул в кабинет Свиридова.

      Синяки с лица Полипова еще не сошли, правая, рассеченная бровь была распухшей, закрывала глаз. Стоя у порога, Полипов левым глазом оглядел довольно просторную комнату. Стол, у стены какой-то шкаф. Возле шкафа была еще одна дверь, обитая толстым серым войлоком.

      Сам Свиридов в офицерском френче, но без погон, стоял у окна и уныло смотрел сквозь толстые решетки во двор. Испитое лицо его было землистого цвета, дряблые щеки обвисли, сухие, обшелушившиеся губы подрагивали.

      – Может, все-таки объясните, что значит вся эта история со мной? – мрачно спросил Полипов.

      – Антона Савельева ко мне! – вместо ответа проговорил Свиридов. – И жену его приготовь. Потом – сына.

      – Слушаюсь. – Косоротов пошел, но у порога остановился. – Я, ваше благородие, упредить хотел… Она, Лизка Савельева, третий день пищи не берет. И вроде бы заговариваться начала.

      – Веди же их, черт! – заревел Свиридов.

      Когда Косоротов ушел, Полипов сделал шаг к двери.

      – Нет, увольте… Я прошу.

      – Сесть! – крикнул Свиридов, показав