Глаз сокола. Мишель Пейвер

львица вспоминает, как они шумно возились, играя в охоту, и как люди издавали лающие смешки, когда она на них наскакивала. Не забыла маленькая львица и волшебный мячик из стеблей: он летал без крыльев и бежал вниз по склону без ног. Мяса всегда хватало, она терлась о людей носом, и ей было тепло…

      Вдруг с ветки соскользнул кусок Белого-Мягкого-Холодного и плюхнулся прямо на маленькую львицу. Она устало отряхнулась.

      Вспоминать о мальчике грустно, потому что в это ужасное место ее отправил он. Друг ее покинул.

      Маленькая львица принюхалась, потом побрела вперед между холодными бесчувственными деревьями.

      Больше она людям доверять не будет. Никогда и ни за что.

      4

      – Ты говоришь на акийском, – осмелился произнести Гилас.

      Он стоял в полумраке хижины и весь дрожал.

      – Еще бы я на нем не говорила! – резко бросила одноглазая старуха. – Я ведь родом из Акии. Меня зовут Горго. А тебя как?

      – Блоха, – соврал Гилас.

      – Говори настоящее имя.

      – Э-э… Гилас.

      Горго опустилась на скамью возле большого очага и разложила на коленях огромный живот. Старый пастуший пес с трудом поднялся на ноги и захромал к хозяйке, виляя хвостом. Та взяла ведро, плеснула в глиняный черепок молока и замерла, глядя, как собака его лакает.

      – Ну, что встал? – вдруг рявкнула Горго.

      Гилас не сразу сообразил, что она обращается к нему.

      – Подкорми огонь и садись, – приказала она. – Чумы у тебя нет, это сразу видно, да только если не обсохнешь, все равно помрешь.

      Мальчик добавил в огонь сушеные коровьи лепешки, потом вылил из сапог морскую воду и подсел к огню как можно ближе: еще немного, и обжегся бы. В хижине оказалось темно и тесно. Гилас постарался не обращать внимания на запах мочи и гнилой рыбы.

      Горго подняла усеянную пятнами фиолетовую лапищу и почесала щетину на подбородке. Ее затуманенный серый глаз обвел взглядом всю хижину, потом впился в Гиласа.

      – Значит, ты был в рабстве у Воронов.

      Гилас кивнул:

      – В шахтах на Талакрее.

      Горго фыркнула:

      – Говорят, там все и началось. Вороны копали слишком глубоко и разгневали богов. Из-за них Солнце пропало. Такой холодной зимы, как прошедшая, никто не помнит, а весна и вовсе до сих пор не наcтупила.

      Гиласу не терпелось спросить про Пирру, но мальчик прикусил язык. Он чувствовал: старуха все расскажет, только когда сама захочет, и не раньше.

      – Что у вас здесь стряслось? – спросил Гилас. Зубы у него клацали от холода. – Я ни разу не был на Кефтиу, и…

      – Да, не в лучшее время тебя к нам занесло, – произнесла Горго.

      Ткнув пальцем в пустую глазницу, она как следует ее почесала.

      – Сначала Великое Облако закрыло Солнце, и посыпался пепел. Потом пришла Великая Волна, – стала рассказывать помрачневшая Горго. – Говорят, некоторые просто стояли столбом и глядели. Другие кинулись наутек. Но волна