Мое мертвое сердце. А. Командор

они вот-вот вылезут из орбит. Из его живота торчала стрела. Он перевел на нее свой неверящий взгляд и медленно опустился на колени, выпустив из рук оружие.

      С некоторой долей драматизма я обернулась к стрелку и приняла самое злобное выражение лица, на какое была способна. Должно быть, с этими белыми волосами и в белом, заляпанном кровью одеянии я действительно была похожа на призрака.

      Мужчина выпустил еще одну стрелу, которая даже не достигла цели. Я видела, как дрожат его руки и как лихорадочно бегает взгляд в попытках отыскать средство спасения. Я сделала шаг в его сторону, он отступил. Попятился, споткнулся о корень, едва удержался от падения, развернулся и скрылся в чаще, оставляя за собой треск веток и шум хриплого дыхания.

      Остался последний грабитель. Он до сих пор сидел на том же месте, вжав голову в плечи, с побелевшим от страха лицом. Небо потихоньку начало светлеть, и теперь я могла разглядеть противника. Он оказался едва ли старше меня. Комкастая щетина покрывала подбородок и щеки, губы дрожали, из раны на ноге непрерывно текла кровь, пропитав всю штанину. Он неуверенно наставил на меня меч и тонко пропищал:

      – Не подходи! Нежить! Призрак!

      За его спиной лежала мертвая девочка со стрелой в горле. Ее стеклянные глаза были обращены к затухающим в вышине звездам, которые она больше никогда не сможет увидеть.

      Я подняла с земли меч и двинулась к мужчине. В подражание противнику наставила на него острие. Его рука задрожала сильнее. Хватило одного удара, чтобы обезоружить противника. Он попятился, а я медленно наступала следом. Его рука уперлась в тело девочки, и он вскрикнул от неожиданности. Я занесла над ним меч, собираясь пригвоздить навечно к земле.

      Сердце переполняла боль и обида, и гнев, и ненависть. Ненависть к человеку, который валялся у моих ног с написанным на лице страхом. Он боялся меня или того, что я собиралась сделать? Совсем недавно я говорила, что жизнь – самое ценное, что есть у нас. Но по какому праву этот человек решил, что обладает властью оборвать эту жизнь? Обладает ли этой властью вообще кто-нибудь? По какому праву он так беспечно и легко отобрал будущее у целой семьи, будто их жизни – это что-то незначительное?

      Я с силой опустила меч. Мужчина вскрикнул и зажмурился. Смертоносное острие вошло в землю, прорезав одежду и оцарапав бок. У меня не было ответа на вопрос о том, чья жизнь ценнее: жизнь доброй женщины и ее маленькой дочери, или жизнь их убийцы, человека, лишенного морали. Я не знала, может ли смерть послужить достаточной оплатой за его деяния. Но я точно знала, что жизнь бесценна. Любая жизнь. И не в моей власти отнимать ее.

      Мужчина уставился на меч, который едва не стал его погибелью. Уставился на меня. Недоверие, непонимание на его лице мешались с испугом и… надеждой?

      – Беги, жалкий человечишка, – прошипела я низко и угрожающе. – И молись, чтобы больше никогда не попасться на моем пути.

      Он замешкался лишь на мгновение и потом отполз еще немного, неуклюже поднялся, развернулся и побежал, припадая при каждом шаге на